Голод тела.
Эту фразу я слышала и раньше, но никогда не понимала ее значения. Но теперь я знаю. Это жажда, боль, страстное вожделение, которое овладевает вами и превращает вас в изголодавшееся существо. Я так жажду этого мужчину всем своим естеством, что у меня текут слюнки.
Я в последний раз шлепаю Кейджа по заднице, затем отпускаю его член и отступаю от него, роняя расческу на пол.
Кейдж медленно опускает руки по бокам. Он оглядывает меня с головы до ног через плечо и облизывает губы.
— Десять, — тихо произносит Кейдж.
Его задница красная, член твердый, и у него выражение лица, как у тигра, которого освободили от цепей после пятидесяти лет плена.
Кейдж наклоняется и подтягивает штаны. Затем он поворачивается ко мне с тлеющим огоньком страсти в глазах.
Своим твердым, властным голосом он приказывает мне:
— Иди сюда.
Холодная паника разливается по моим венам.
Дрожа всем телом, я делаю неуверенный шаг к нему. Когда я не иду дальше, Кейдж теряет терпение, протягивая руку. Он жестикулирует пальцами, чтобы я поторопилась, черт возьми.
Я делаю глубокий вдох и продолжаю идти, покусывая на ходу губу. Когда я стою прямо перед ним, Кейдж берет меня за запястье и заламывает мне руку за спину, сжимая челюсть другой рукой.
Глядя на меня из-под полуприкрытых век, он говорит:
— Леди, позвольте делать с вами все, что мне заблагорассудится.
Хотя технически это вопрос, его тон все еще остается темным, командным.
Мое сердечко не было создано для такого стресса. У меня кружится голова, я почти теряю сознание, словно пьяница, у которого проблемы с равновесием.
— Что, если… — Я облизываю губы, пытаясь отдышаться. — А что, если ты сделаешь что-то, чего я не хочу?
— Скажи «красный», и я остановлюсь. Если тебе неудобно, но вместе с тем ты еще не уверена, хочешь ли, чтобы я остановился, скажи «желтый». Если тебе что-то нравится, скажи «зеленый».
Я воображаю себе, как корчусь на кровати, когда Кейдж по-своему обращается со мной, в бреду бормоча: «Зеленый, зеленый, зеленый!»