— Да.

— Потому что?

Я тихо говорю:

— Любой человек, который угрожает тебе, распрощается со своей жизнью, кто бы он ни был.

Натали снова моргает. Облизывает губы. Делает еще глоток вина.

Ее рука дрожит.

— Но для тебя это очень важно, правда? Я имею в виду, политически.

— Да.

— Это будет грязно?

— Что ты имеешь в виду?

— Будут ли другие парни бороться с тобой за то, чтобы стать главарем теперь, когда Макса больше нет?

Натали закусывает губу. Ее брови сведены вместе. Я не уверен, что она на самом деле имеет в виду, пока до меня не доходит, что она беспокоится.

О моей безопасности.

Обо мне.

Независимо от того, что это за эмоция, которая расширяется, как горячий шар в моей груди, я никогда не чувствовал ее раньше.

Мой голос звучит хрипло.

— Нет. Будет голосование, но это формальность.

Натали кивает, отводя взгляд. Тихим голосом она говорит:

— Хорошо.

Мне требуется каждая капля моего самообладания, чтобы не швырнуть этот чертов бокал вина, который я держу в руках, на пол и не прижаться губами к ее рту. Мне так нужно попробовать ее на вкус, что у меня почти слюнки текут.