— Я пришел с миром.

— Думаешь, я поверю? — усмехнулась я.

В отличие от последнего раза, когда мы были наедине, Лоренцо не подошел ко мне.

— Конечно, нет. Ты умная. Реалистка и хорошо подходишь для этой жизни. Я знал, что ты направишь на меня пистолет. И используешь его, если надо. — Он потер затылок единственной неповрежденной рукой. — Я это заслужил. И принимаю это, если ты желаешь мне такой судьбы.

Моя хватка на пистолете не ослабла, несмотря на то, что оценила его искренность. Кристиан не говорил о нем. Я не спрашивала. Но, если бы Кристиан хотя бы заподозрил, что Лоренцо думает причинить мне боль, он бы не дышал, не говоря уже о том, чтобы стоять здесь. Феликс тоже где-то здесь. Я почувствовала его взгляд, когда вошла, почувствовала его присутствие в тени. Но у него не было хорошего опыта общения с девчонками, попавшими в беду.

С другой стороны, я не совсем девчонка.

Я внимательно наблюдала за Лоренцо. Он не был вооружен. У него не было убийственного блеска в глазах, скрытого гневом и горечью, как раньше.

— Я не причиню тебе вреда. — Парень наблюдал, как я оцениваю его.

— Нет, — согласилась я. — Не причинишь. Потому что я тебе не позволю.

Лоренцо ухмыльнулся.

— Кристиан правда нашел себе пару. Я рад.

Я нахмурилась.

— Рад? Во время нашей последней встречи ты совершенно ясно дал понять, что презираешь моего жениха. Еще ты приставал и ударил меня.

Лоренцо заметно вздрогнул, и я была рада. Он заслужил, чтобы совесть мучала его.

— Я ненавидел себя, — признался он почти кротко. — Уже много лет. Гораздо легче проецировать эту ненависть, вместо того чтобы смотреть ей в лицо. Кристиана было легко ненавидеть, — глубоко вздохнул он. — Гораздо труднее признаться, что я люблю его.

— Он отрезал тебе руку, и все же ты любишь его? — Мой голос был пропитан недоверием.

Он усмехнулся. Звук был легким. Почти приятным. Все в нем резко отличалось от человека, который пытался изнасиловать меня всего несколько месяцев назад.

— Когда ты так говоришь, это звучит безумно. — Он посмотрел вниз на крюк вместо своей руки. — Но я и раньше был сумасшедшим. Движимый жадностью, ревностью, горем. Я ненавидел всех, своих родителей, Кристиана… себя. Эта ненависть чуть не погубила меня. Кристиан имел полное право убить меня. Это была бы не его вина. Только моя. Это уничтожило бы моих родителей. А они хорошие люди. Лучшие. Через что они только не прошли, чтобы оправиться после потерянного… — Он замолчал, его глаза остекленели.

Эмоции в его голосе были ощутимыми. Ему было стыдно.

Конечно, это могло быть притворством. В глубине души он мог строить козни, выжидая удобного момента, пока не застанет Кристиана врасплох, чтобы отомстить. Но я сомневалась в этом. Очень немногие люди могли так притворяться. И я знала, что Кристиан видел их насквозь.