Таким образом, я была приписана к Вите в качестве подпевки, а Леся участвовала в постановке танца. Я жутко переживала и тряслась от страха, но всё же спела заранее отрепетированную песенку из репертуара депрессивной на мой взгляд певицы. Все аплодировали, но больше с микрофоном я не экспериментировала. Слишком много энергии отобрала тогда сцена, коленки тряслись, хотя петь мне понравилось. Но в какой-то момент я чувствовала себя её частью, некоторые студенты подпевали, и это было волшебно.

— …ты спела так красиво тогда. Душу пробрало. Спой, пожалуйста, — в её голосе прорезались упрашивающие нотки, которых раньше я за ней не замечала.

— Мне не сложно, но она вроде… такая… — я не могла подобрать слово.

— Жалобная? — подруга усмехнулась. — Или суицидальная?

— Ага, — в точку, та песня была именно суицидальная. А мне не нравилось, что подруга пришла в одиночестве на мост, погруженная в тёмные мысли, и сейчас просила ту песню.

— Знаю. Но ты просто спой и всё.

— И что «всё»? — немного панически поинтересовалась я, отчаянно раздумывая, не преисполнена ли моя драгоценная подружка тех же идей, что преследуются в песне.

— Закроем тему. То есть ты споёшь, я расскажу тебе грустную историю. И закроем тему.

— А может просто закроем?

— Спой. Тебе же ничего не стоит, — начала закипать Леся.

— Х-хорошо, — кивнула я, укрепив свою хватку на её предплечье, чтобы, не дай бог, она не сделала никаких лишний движений, проникшись идеей песни.

— Успокойся, я не дура же. Мне просто надо услышать что-то успокаивающее, окей, — потрепала она меня по щеке, прочитав мысли.

Её губ коснулась лёгкая, едва заметная улыбка, но так же стремительно, как появилась, она затерялась в маске, словно высеченной из мрамора, на который упала тень, что, впрочем, не мешало проступать бледности благородного камня.

Мне хотелось, чтобы сейчас рядом оказался Витька, услышав аккорды его гитары, во мне проснулась бы та певица, что в тот вечер выступала рядом с ним на сцене. Но его не было, музыки не было, были лишь проносящиеся мимо нас в свистящем потоке на сверхзвуковой скорости машины.

С постепенно крепнущим голосом и верой в лучшее я тихо запела, но немного сорвалась на шёпот на четвёртой строчке.

Подруга внимательно слушала, её глаза увлажнились, зрачки расширились. Мои глаза проследили за её взглядом и уткнулись в черноту ночной реки, манящей своим редким жемчужным блеском и плеском качающихся на слабых волнах чаек. С беспросветной мыслью «лишь бы не сиганула!» я продолжала. Текст песни, тем не менее противоречил моим мыслям, и я пела о том, что дождь просит прыгать вниз.