— Это личное, — отмахнулась от него я. — Пойдём лучше искать Сеню.

Я немного разволновалась, да и мои мокрые рукава достали меня в конец, я начала нервно натягивать их до локтей, начав с левого.

— Как скажешь, — угодливо согласился мой спутник.

— И я сомневаюсь, что он бы стал приглашать трёх девчонок на свидание в одно и то же место, — продолжила я разглагольствовать, натянув и второй рукав.

— Вот он шустрый… — восхитился Оливер, беря меня под ручку.

Тут с ним что-то произошло. Он будто впал в ступор и переводил свой взгляд с моей бедной лапки на бедное лицо (бедная я была вся), пытаясь найти связь. Он, кажется, даже дар речи потерял. Провёл подушечками пальцев по тату, похоже, не ожидал, что такая пай-девочка как я имеет татуировку.

— Тоже хочешь такую? — хохотнула я, намекая на лозу. Я пощёлкала перед его глазами пальцами, он нехотя отмер. — Ты в норме?

— Пока не знаю… — ответил он, заглядывая в мои глаза, куда-то глубоко-глубоко, будто в омут погружался, его лицо при этом светлело.

— Чем я могу помочь? — я искренне желала помочь, к тому же вид у него, кроме просветленного, был какой-то потерянный, что ли.

— Н-нет, — помотал он головой, не сводя с меня глаз.

— Может, всё-таки…

— Точно, нет. Просто я… задумался, — нашёлся логичный ответ.

— О чём?

Не знаю почему, но мне казалось, что я упускаю что-то важное, а Олли это важное пытается от меня скрыть. Глупая мысль и несвойственная мне в плане её заумности, но она меня начала преследовать достаточно активно, что я не могла сдержать этого вопроса. Вот только Оливер отвечать не торопился.

— Это неважно. Правда, зай, — он «пибикнул» пальцем в мой нос.

Ещё бы добавил характерный звук, как это делал папа в моём недавнем глубоком детстве. Хотя и не только в детстве, даже сейчас он мог щегольнуть этим своим любимым финтом. Просто подходил, нажимал на нос, смачненько так нажимал, будто вдавить его в череп пытался, и голосил во всё горло: «Пи-би-и-ип!»

Так что свой сокровенный нос я берегла, боялась, что он может отвалиться как у одного мировой известности певца прямо на сцене, поэтому жутко не любила никогда, чтобы в него тыкали. Но других это не волновало, и моей бурной реакции никто и никогда не замечал.

Я её выражала, как пятилетний ребёнок, но ведь выражала!

Вот и сейчас в своих лучших традициях я сразу накуксилась, губы поджала и укоризненно заглянула в глаза Оливеру. Тот в свою очередь, решил, что я обиделась на то, что он не говорит причины своих заскоков настроений.

— Эй, не печалься, зайка. Давай в другой раз на эту тему поговорим? Окей? — он потрепал меня по щекам, чего я не переносила ещё больше.