– Как это – поистрепалась?

– Вероятно, отстранили защитника от высокой должности, и его влияние потускнело. Когда нашего полоумного чуть не взяли, он очень оперативно смотался за границу. В общем, оттуда его проблемно было доставить.

– И что? Опять все замяли?

– Тогда да.

– Неужели нельзя на таких управу найти?

– Ему можно вменить как минимум одну серьёзную статью. Отмываться он будет очень долго… и если получится. Я знаю, кого надо подергать за ниточки, чтобы ускорить процесс. Но для этого до него нужно было добраться. Сюда он теперь и носа не показывал, как ты понимаешь, и не просто так. Ловить его за кордоном – смешное дело. Его надо было заманить сюда. Выход нашёлся неожиданно. Аукцион. Я очень оперативно выставил картину туда. И через Борзого тому передали информацию, мол, та самая картина теперь в свободном плавании. Подготовиться и прислать каких-то узких спецов он не успел, поэтому ему пришлось в срочном порядке самому вылететь в Россию, чтобы не прохлопать такой лот. Он картину выкупил, дальше Вася помог. Взяли его красиво. Скажу честно, немного его подставили, не без этого, но зато он уже изолирован и дезориентирован. Просто так его не отпустят, так как я уже знаю, на кого надавить. Он должен заплатить за все, что сделал. И сделать это по полной программе.

– А Борзый-то твой зачем помог?

– Ну человеку на свободе побыть ещё хочется. Ему тоже могли вменить много чего. Но великодушно этого не сделали. Договорились на минималку.

– Поверить не могу, – шепчу побелевшими губами.

– Решили все быстро. Картина сыграла решающую роль. Была приманкой.

Я в шоке. Если не сказать большего.

– Так вы с Васей помирились?

– Каждый пошёл своей дорогой. «Помириться» здесь – не подходящее слово. Вася пытался как лучше. Но у него свои понятия. С моими не бьются.

Я молчу. Мне просто нечего сказать. Это все… как будто другой мир… и одновременно все происходит под боком. Я пытаюсь переварить.

– Не знаю, что сказать.

– Можем позже ещё поговорить. Если захочешь, – усмехается. В глазах огонёк. Яркий. Обжигающий. Разгорающееся пламя.

Гордей поднимает руку, касается ключиц. Я вдруг вздрагиваю. Смотрю на него другими глазами. Это со мной он такой: нежный, терпеливый, настойчивый, но мягкий. Ведь я его королева. Он даже смотрит на меня тепло. А с остальными он другой. Жесткий. Циничный. Беспардонный.

Как же мне жаль потерянного времени. Как же я корю себя за то, что Андрюшка без отца рос. Что я из королевы по собственной глупости превратилась в предательницу. Что я не нашла в себе сил и желания дождаться его и поговорить. Ведь у нас все могло быть совершенно по-другому. Но зато теперь мы снова вместе. И второй раз я ошибки не допущу. Это мой мужчина. Моим был с самого начала.