Она встречалась сразу c несколькими мужчинами, однако отдавала предпочтение некоему Клоду Шардо, французскому режиссеру, – обаятельному и галантному, как и подобает истинному французу. Энн его недолюбливала, но у Дженнифер был c ним страстный роман. Они по три часа сидели за обедом, танцевали, и он беспрерывно целовал ей руки. По-английски он говорил плохо, зато Дженнифер поражала Энн беглостью своего французского.

В сочельник Энн и Дженнифер украшали у себя маленькую елку. Должны были прийти Клод и несколько его друзей.

– Он через десять дней уезжает, – задумчиво сказала Дженнифер.

– У тебя c ним это всерьез? – спросила Энн.

Дженнифер наморщила носик:

– Ну… он не похож на других. А ты что о нем думаешь? Только честно.

– Не знаю. Я вообще не понимаю бо́льшую часть из того, что он говорит, и, когда вы оба упиваетесь вашим французским, я пытаюсь понять чудовищный английский его приятеля, чувствуя себя при этом полной дурой. Однако, как мне удалось понять из замечаний его друзей-французов, у твоего Клода имеется жена.

– Конечно. И любовница наверняка тоже, – беззаботно сказала Дженнифер. – Если мне удается подцепить мужика, он обязательно оказывается подонком. Клод хочет, чтобы я поехала c ним в Париж.

– Но ты ведь не поедешь!

Дженнифер пожала плечами:

– Он предлагает мне сняться в кино. Говорит, что я произведу настоящую сенсацию. Американка, которая говорит по-французски.

– Но ты же всегда утверждала, что не умеешь играть.

– Имеется в виду эротическое кино. Все как в обычном кино – но в полуобнаженном виде.

– Что?

– Энн, там это в порядке вещей. Так снимаются и многие известные актрисы. В этом нет ничего особенного. О, это же не какая-нибудь полная порнуха – настоящие художественные фильмы. Разница только в том, что, если по сценарию ты принимаешь ванну, тебя снимают в натуральном виде.

– Но почему ты?

– А почему бы и не я? Что меня ожидает здесь? Это в прошлом сезоне я была популярна. Мне уже скоро двадцать восемь, два неудачных брака. Я вряд ли сумею составить здесь подходящую партию. За мной уже закрепилась определенная репутация. Брак c князем, потом брак c кинозвездой – для здешних мужиков я стала этакой роковой женщиной. И Париж может оказаться решением проблемы. Я знаю, что Клод – лицемер. Он изобразил влюбленного Ромео только для того, чтоб я подписала c ним контракт. Хочет сделать на мне деньги. Ну и что? Я-то что теряю?

– Но ты же в Нью-Йорке совсем недавно, – может, что-нибудь еще подвернется.

– Вряд ли, я слишком известна, и перспектив для меня тут никаких. О, ну пригласят меня в какое-нибудь шоу на второстепенную роль. А дальше? Как манекенщица я не бог весть что. Алиментов мне вполне хватает, но мне наскучили одни и те же физиономии. А ты? У тебя что, пожизненный роман c Нью-Йорком?