Нико

Из колонок доносилась «Грязная Диана» в исполнении «Шаманс Харвест»[94] – музыка сливалась с едва сдерживаемым напряжением, которое скатывалось с меня волнами. Даже если бы я и мог выкинуть из головы желание трахнуть сидящую рядом со мной девушку хотя бы на минуту, песня про шлюху по имени Диана все равно бы все испортила.

Самоконтроль был на пределе: я буквально слышал, как одно за другим лопаются нервные волокна, и сила воли остается висеть на волоске.

Я вцепился в руль.

Я заслуживал чертовой медали за терпение.

Ведь ничто физически не сдерживало меня, и я мог запросто сорваться. Мог запустить руку между ее ног и войти в нее двумя пальцами. Оттрахать ее этими пальцами, дать ей вжиматься бедрами в мою ладонь, пока она не кончит. Я хотел этого так сильно, что чувствовал ее запах, ее вкус. Рот наполнился слюной, внутри что-то скрутилось и спустилось ниже огненной спиралью.

Меня захлестнуло волной похоти и гнева, и я вырубил радио.

Пошла куда подальше эта Диана.

И каждая сволочь, которая сейчас с кем-то трахается.

В салоне воцарилась тишина, которую разорвал тихий шорох ткани, когда Елена скрестила ноги. Нервозное движение оголило ее смуглые, гладкие ляжки, и мое сердцебиение переехало в член.

Лицо передернуло гримасой, которую я стер ладонью. Теперь-то я знал, что скрывалось под платьем Елены. Эту картину выжгли в моем треклятом мозгу. Но у нее не только самое горячее тельце из всех, что я видел, нет, еще и эти темные глаза, такие нежные и невинные, однако они пробуравили в моей груди дыру.

Елена просто села тогда на кухонный остров, как будто позволяла мне сделать с ней все что угодно. Покорно. Послушно. Убейте меня.

Она вытерла ладони о платье, поправив подол, и какая-то темная часть меня злобно порадовалась, что я извожу ее. Зуб за зуб и все такое.

Я мог заставить ее сделать все, что захочу.

Мог бы взять ее целиком.

Я даже не сомневался, что ей бы понравилось.

Но нечто неизведанное очень глубоко внутри меня не давало мне так поступить. И, раздумывая об этом, я жутко хотел закурить.