– Пошел тот контракт куда подальше. И. Пошел. Ты. Туда же. Туз.

Нико с саркастичным изумлением провел рукой по челюсти.

– Ты расторгаешь его?

– Ты все слышал.

Мое сердце пыталось вырваться из груди.

Нико шагнул к моему отцу.

– Знаешь, как развязать со мной войну, Сальватор? Примерно вот так.

Я распахнула глаза. «Нет, не может быть…»

Папа́ стиснул зубы. Тони и Доминик бесстрастно молчали, сосредоточив все свое внимание и оружие на Руссо.

– Спускайся, Елена, – потребовал Нико.

Папа́ метнул на меня прищуренный взгляд.

– Иди в свою чертову комнату. Сейчас же!

Нерешительность так яростно распирала меня изнутри, что я почувствовала тошноту. Я не знала, что делать, кого слушать. Почему это вообще происходило. «Я же написала записку…» Стоило догадаться, что ему этого мало.

Нико поднял на меня глаза. Радужка была темной, но что-то мерцало в глубине зрачков. Меня накрыло осознанием. Он ничего не сказал, но слов и не требовалось.

Николас хотел, чтобы я выбрала его, и позволял мне увидеть свою слабость, а тот непреложный факт, что он показывал мне самую уязвимую часть себя, с которой мало кто сталкивался раньше, заставил сердце биться сильнее.

Ладони вспотели, дыхание сбилось, и я сделала то, чему меня учили с детства. Послушалась отца и сделала шаг в направлении комнаты.