– Не было там никакой записки.

Я моргнула. Что?

Лука понаблюдал за выражением моего лица и покачал головой, пробормотав:

– Проклятая Изабель.

* * *

Я сидела на кровати, скрестив ноги, и щелкала туда-сюда крышкой зажигалки.

«…попроси у Нико разрешения… он все для тебя сделает».

Я решила, что Нико превратил меня в столь же безумного человека, каким был сам. Ведь попросить было простым решением проблемы, к которому я могла с легкостью прибегнуть. Но когда речь шла о Нико, рассудок меня покидал.

Я открыла зажигалку, и с новым огоньком зажглась надежда.

Возможно, я и не увижу его с другими женщинами и не стану делить с одной из них ванную комнату. Надежда пока являлась всего лишь еле теплящимся угольком: мысль о том, что любовницы имелись, причем наверняка многочисленные, прошивала грудь, которая саднила свежей кровавой раной.

Однако неверность – постоянный знаменатель мира мафии. Это как доска серфингиста. Ручка писателя. Они неразделимы. Спрашивать бесполезно.

Короче, с глаз долой, из сердца вон.

Но я не могла жить дальше, не попытавшись.

Я чуть не выронила зажигалку, услышав тихое урчание мотора. Подбежала к окну и увидела, как Нико вылезает из машины и заходит в гараж. Лука торчал там с тех пор, как мы вернулись примерно полтора часа назад.