Фарбер оглядывается через плечо, где его продюсер, мой агент и агент моего отца стоят рядом с ближайшим оператором. Я прослеживаю его взгляд, отмечая, что агент Фила и продюсер, кажется, раздражены, тогда как Лэндон выглядит смирившимся.

– Мы можем прерваться на секунду? – выкрикивает Лэндон. – Могу я поговорить со своим клиентом?

– Да, – соглашается агент моего отца. Тон у него прохладен. – Может, напомнишь своему клиенту, что интервью подразумевает ответы на вопросы?

Лэндон тянет меня в темный угол студии, на его лице написано страдание.

– Ты должен дать им хоть что-то, Гаррет.

Я стискиваю зубы.

– Я сказал тебе, чувак, у меня нет никаких хороших воспоминаний о моей детстве. А ты меня знаешь, я паршивый лгун.

Медленно кивая, он проводит рукой по своим идеально уложенным волосам.

– Хорошо, как насчет того, чтобы попробовать что-то вроде этого? Сколько тебе было, когда ты понял, что играешь в хоккей для себя, не для него?

– Не знаю. Девять? Десять?

– Тогда выбери момент из этого периода. Воспоминание о хоккее, не об отце. Сможешь сделать это?

– Я постараюсь.

Как только мы снова садимся, Фарбер предпринимает еще одну попытку вытянуть из меня что-нибудь.

– Ты говорил, что никогда не сравнивал себя со своим отцом?

– Это так. – Я киваю. – Честно говоря, для меня хоккей никогда не был попыткой добиться успеха, заключать крупные контракты или получать награды. Я влюбился в эту игру. Я пристрастился к острым ощущениям, быстро меняющейся обстановке, где одна ошибка может стоить всей игры. Когда мне было десять, я пропустил пас в решающий момент в третьем периоде. Моя клюшка была не там, где должна была быть, я смотрел не на того товарища по команде. Я все испортил, и мы проиграли. – Я пожимаю плечами. – Поэтому на следующий день на тренировке я умолял тренера позволить нам снова и снова выполнять одно и то же упражнение. Пока я не овладею им.

– И ты сделал это? Овладел им?

Я ухмыляюсь.

– Ага. И в следующий раз, когда мы вышли на лед, я не пропустил ни одного паса. Хоккей – дикая игра, чувак. Это вызов. Я люблю вызовы, и мне нравится самосовершенствоваться.

Брайан Фарбер одобряюще кивает, явно довольный тем, что я открываюсь.

– Я помню эту игру, – говорит мой отец, и я не сомневаюсь в этом. Он не пропускал ни одной моей игры. Никогда не упускал возможности ткнуть меня носом в ошибки.