Моисей внимательно следил за дочерью, ловя каждое ее слово. Улыбался краешком губ, когда она смеялась. Он словно впитывал те моменты, что еще были свободны, что не предназначались мужу и будущим детям. Горевал, что на этот раз его девочка уж точно улизнула из-под родительского крыла. Поэтому слегка хмурился, когда дочь бросала взгляд не на него, а на своего законного мужа.

Я осматривал двор, словно пересчитывал всех, кто стал мне дорог. Конечно, мало для тридцати трех лет, но уж лучше так, чем снова остаться одному. Лучше так…

Яна

Закутавшись в полотенце, замерла в дверях балкона. Снова закат. Почему это волшебное явление заставляет замирать, умиляясь всей степени его красоты. Он был таким самодостаточным и ярким, ему не нужно было сопровождение птиц или шум прибоя, но он был слишком снисходителен, позволяя звуковому сопровождению скрасить свой недолгих век. Алое небо с белоснежными баранами облаков, линия горизонта, на которой застыли сотни белоснежных яхт разной степени роскоши, крики чаек.

Дом был просто шикарным. В нем не было современного пафоса, хромированных деталей интерьера. Он был больше похож на итальянское патио в отдаленном районе, только вместо кустистых деревьев олив, стояли размашистые пальмы. Фигурные тени деревьев ласково обнимали раскаленный камень, создавая его жителям уют. Большие окна, белоснежные распашные двери с витражными вставками, каменный пол, простая мебель, а главное — простор. Хотелось выйти во двор и сесть в качалку из ротанга, подставив бледное лицо ласковым лучам. Тут не было обжигающего солнца, его касание было, скорее, заботливым, бережным. Даже ветер, поднимающий мелкие песчинки в воздух, не швырял их тебе в лицо, а ласково опускал к ногам, образуя небольшие кучки у дверей дома. Высокие потолки, стены нежно-сливочного цвета, обилие морских пейзажей — все это успокаивало, постоянно напоминая о том, что мир прекрасен. Войдя внутрь, я ощутила себя дома. Хотелось побежать на кухню и приготовить пирог, чтобы заполнить все углы комнат ароматами домашней еды…

Как только я подумала о еде, к горлу подкатил ком. Я закрыла рот ладонью и снова убежала в ванну. Приступы тошноты не покидали меня уже несколько дней, отчего в голове крутилась одна и та же мысль. Взгляд упал на косметичку, в которой лежала упаковка тестов.

Ладонь все чаще касалась живота, словно искала какого-то знака. Но там была лишь тонкая кожа, практически без жировой прослойки. Даже не верилось, что в столь сухой пустыне может что-то взойти. Уже неделю вертела целлофановый пакетик по утрам, но так и не вскрыла. Чего боюсь? Того, что обманусь? Что потеряю мечту и маленький секрет, с которым ложусь и просыпаюсь? Ведь и думать больше ни о чем не могу. От этого и стала такой рассеянной. Олег лишь хмурился, но не говорил ни слова. Молчала и я, желая подольше оставаться единственной, кто знал этот секрет. Чувство уникальности опьяняло, заставляя захлебываться эмоциями.