– Как тебе не стыдно, Уильям! – возмутилась Каролина. – Если люди его ненавидят, то это их вина, а не его. Сам мистер Мур ни к кому не испытывает ненависти – всего лишь хочет выполнить свой долг и отстоять права. Разве можно такое говорить!

– Я говорю что думаю. У вашего Мура сердце холодное и жестокое.

– Ладно, – вмешалась Шерли, – допустим, мистера Мура вышлют из страны, а его фабрику сровняют с землей. И что, у людей станет больше работы?

– Нет, работы будет меньше, я это знаю, и они тоже знают. А уж сколько честных людей дошло до отчаяния: ведь куда не повернись, только хуже! А еще полно бесчестных, и они тащат остальных прямо в лапы дьявола. Эти мошенники называют себя друзьями народа, а сами-то про народ ничего и не знают, лишь лицемерят, как Люцифер. Я пятый десяток уже разменял и более чем уверен: не будет у народа никаких настоящих друзей, разве что из своих, да, может, найдутся еще два-три добрых человека из других сословий, те, кто со всем миром готовы водить дружбу. Такова человеческая натура – все лишь о себе заботятся. Есть редкие исключения вроде вас двоих и меня, но нас мало. Мы вот хотя и разные по положению, а все-таки понимаем друг друга и можем общаться без раболепия с одной стороны и гордыни – с другой. А тем, кто провозглашает себя друзьями низших классов, ища политической выгоды, верить нельзя, они так и норовят нас одурачить и использовать в своих целях. Лично я обойдусь и без покровителей, и без обманщиков, да и на поводу ни у кого не пойду. Мне тут недавно кое-что предлагали, только я понял, что хотят обмануть, вот и высказал им все прямо в лицо.

– А что именно вам предлагали?

– Какая разница? Каждый сам должен соображать, что и как.

– Верно, мы соображаем, что и как, – раздался чей-то голос.

Перед ними стоял Джо Скотт, который вышел из церкви, чтобы подышать свежим воздухом.

– Ты-то соображаешь, Джо, не сомневаюсь, – с улыбкой заметил Уильям.

– А я не сомневаюсь в своем хозяине, – ответил Джо, а затем обратился к девушкам, приняв начальственный вид: – Шли бы вы лучше домой.

– С какой стати? – осведомилась Шерли, хорошо знакомая с чересчур самоуверенной манерой фабричного мастера, с которым часто спорила.

Джо презирал женщин и в глубине души не мог смириться с тем, что его хозяин вместе со своей фабрикой в какой-то мере вынужден подчиняться женщине, и каждый приезд наследницы в контору был ему неприятен.

– С такой, что дела, о которых здесь идет речь, вас не касаются.

– Неужели? В этой церкви молятся и проповедуют, и нас это не касается?

– Если я не ошибаюсь, вас не было ни на молитве, ни на проповеди. А я имею в виду политику. Уильям Фаррен говорил здесь о политике, так ведь?