Матвей привозит меня не в загородный дом, где жила его семья, а в квартиру, в которой, по его словам, долго не был. Это клубный дом в Хамовниках, спроектированный по авторскому архитектурному проекту. Несколько этажей минималистичной изысканной роскоши, в которой живут около полутора десятков семей.

Его квартира имеет два уровня и больше похожа на жилище скандинавского бога – много белого, света, дерева. Графические орнаменты, лаконичная мебель, черный цвет для контраста, выверенная по миллиметру гармония. Мне кажется, что в этой шикарной квартире не хватает зелени – я хочу подарить Матвею цветы. Не кустовые, а те, что в горшках. Они наполнят эти стены уютом, которого тут так недостает.

– Здесь очень красиво, – осматриваясь, говорю я.

Квартира просто огромна и кажется пугающе тихой. Такую квартиру должны наполнять голоса людей – это оживит стены.

– Возможно. Редко здесь бываю, – отвечает Матвей, разглядывая мои алые губы.

– А почему?

– Езжу домой, переживаю из-за матери, – признается он. – Конечно, с ней армия сиделок, но вечером часто становится неспокойно. Да и она без меня скучает, хотя обычно называет Андреем.

– Тебе тяжело, волчонок, – вздыхаю я, кладя руку ему на предплечье – сквозь светлую рубашку я ощущаю тепло его тела. Это тепло манит меня, и сегодня я готова получить его.

– Нет, мне не тяжело, – отвечает Матвей. – Просто я должен все держать под контролем. Когда понимаю, что не могу этого сделать, срываюсь.

– Но ты не можешь держать под контролем все, качаю я головой.

– Должен. Это называется ответственность, принцесса.

– Нет, это называется тотальный контроль, – качаю я головой. – Защитный психический механизм. Тебе кажется, будто ты должен и можешь контролировать все и всех. Но как только что-то случается, ты начинаешь винить себя. За то, что не предугадал, за то, что не проследил, за то, что не смог предотвратить. Я ведь права?

Матвей дергает плечом. Ему не хочется признавать мою правоту.

– Остановись, волчонок. Не нужно этого делать, – мягко прошу я и, став на носочки, целую его, оставляя на губах влажный алый след от помады. Мое сердце сегодня бьется чаще обычного. Сегодня я на пределе.

– Принцесса, – шепчет Матвей и большим пальцем растирает алую помаду от уголка моих губ к щеке. Ведет вниз – к самой шее, к декольте платья, украшенного полупрозрачным кружевом. Следы от помады похожи на царапины, и нас обоих это заводит.

Обеими руками Матвей берет меня за лицо и грубо целует, а когда отстраняется, я вижу, что помадой испачканы и его губы. Кажется, будто они в крови. Странно, но мне это нравится. Внутри что-то срывается – то, что сдерживало мои запреты, мою страсть, моих демонов, и я впиваюсь в его губы жадным поцелуем. Под кожей сгорают цветы. От каждого его прикосновения я чувствую, как начинают кипеть волны в моих запястьях. Пульс зашкаливает, дыхание сбивается, и я теряю над собой контроль.