Его ладонь ложится на мою ногу, неспешно гладит – Матвей словно дает мне передышку. Последнюю возможность уйти. Цветы под кожей горят все так же жарко. И я сгораю вместе с ними дотла. Садясь, я тянусь к нему за новым поцелуем, понимая, что больше не в силах ждать, и получаю то, что хотела, его губы и руки. Его нежность и его страсть. Его желание и его боль. Только мне хочется большего – его душу.

На мои ключицы и грудь падает закатный свет, и Матвей будто хочет выпить его с меня – покрывает жадными поцелуями, оставляя влажные следы. Губами ловит тихие стоны. Разрешает царапать себе спину. Свет становится ярче, перемещается ниже, падает на живот, и Матвей послушно следует за лучами заходящего солнца, заставляя меня выгибать спину. В какой-то момент я понимаю, что мы перешли границу, даже пугаюсь, но тотчас понимаю, что в моих мыслях есть только он.

В какой-то момент Матвей снова опрокидывает меня на спину, а сам расстегивает ремень. Им он обвязывает мои запястья и фиксирует у спинки кровати. Обездвиживает меня. Хочет полностью контролировать. Я не сопротивляюсь. Разрешаю ему делать с собой все, что он хочет.

– Что, – смеюсь я, – сможешь меня удивить, волчонок?

– Смогу, принцесса, – шепчет он мне на ухо и поднимается. – Подожди.

– Не уходи надолго, – говорю я ему вслед.

Матвей исполняет обещание. Удивляет. В комнате появляются горящие парафиновые свечи. Воздух пропитывается теплым пьянящим ароматом пудры и табака. И мне кажется, что становится еще жарче.

Я с интересом наблюдаю за ним. Матвей берет алую свечу в руку, поднимает ее и медленно вращает, позволяя ей таять. Горячие капли попадают на его пальцы, но ему будто бы все равно. Однако когда первая капля падает мне на предплечье, я вздрагиваю всем телом. Воск обжигает кожу, но боль тотчас проходит – ее сменяют откровенные ласки.

Его тьма знает толк в этих играх. Моя – принимает их. Матвей играет со мной, чередуя хрупкую, колкую нежность и звонкую боль. Он оставляет дорожку из воска на моем животе, с высоты капает на шею и грудь. Аккуратно, не отрывая от меня взгляда и наслаждаясь моей реакцией. Парафиновые капли похожи на капли крови, расцветающие на моей бледной коже.

В какой-то момент, понимая, что перестарался, Матвей убирает с живота ставший теплым воск и прикладывает подтаявший лед.

– Больно? – тихо спрашивает он.

Я мотаю головой. Пусть будет еще больнее, если нужно. Пусть будет еще нежнее. Боль, нежность, боль, нежность, боль – все это перемешивается во мне, сплетается тонкими звездными нитями с любовью и желанием быть вместе. Жар свечи, холод льда, снова обжигающий жар, опять холод – все это в руках Матвея становится опасной игрушкой. Любимой игрушкой. Сквозь мои раны прорастают все те цветы, что он мне дарил.