– К-кого? – спрашивает она.

– Меня, твоего брата, и Розу, твою сестру, – отвечает он.

И в это же время в сводчатую комнату входит точная копия Ангелины. У нее точно такая же фигура, точно такое же лицо, даже волосы точно такие же. Единственное различие – одежда. На Ангелине куртка и джинсы, на ее копии – длинное мятное платье со шлейфом. А еще у них разные глаза. В глазах Ангелины – страх и непонимание. В глазах копии смех и толика безумия.

* * *

Я смотрю на девушку со своим лицом и ничего не понимаю. Кто она? Откуда здесь взялась? Она реальна или же плод моей воспаленной фантазии? А может быть, это я? Мне кажется, что я сошла с ума, что стены с ужасными ликами на них кружатся и что я кружусь вместе с ними. Мне страшно настолько, что я едва не теряю сознание. Моя кровь кажется ледяной, а руки и ноги – сделанными из стекла: одно лишнее движение – и они разобьются.

Я думала, что познала все оттенки страха, но это не так. Сейчас я на самой его вершине, стою на ковре, сотканном из сотен лезвий, и моя холодная кровь вытекает из маленьких глубоких ран на ступнях. Еще немного – и мое несчастное, истерзанное сердце разорвется на части. А цветы, что живут под моей кожей, прорастут сквозь нее кровавыми пятнами.

Больше, чем за себя, я боюсь за Матвея. Я не хочу, чтобы ему было больно. Пусть лучше я пострадаю, но только не он, не он! Не знаю, что происходит, но я хочу его защитить, закрыть собой, уберечь от кровавой участи.

– Наконец наша семья воссоединилась, – с умилением говорит Габриэль, а я не понимаю, о чем этот безумец, изуродовавший мою жизнь. – Старший брат и две его младшие сестренки. Сегодня особенный день. Я так рад.

– Привет, сестренка, давно не виделись, – улыбается копия.

У нее точно такой же голос, как и у меня.

Но разве такое может быть?

– Кто ты? – шепчу я потерянно. – Кто ты и чего хочешь?

– Ну вот, – дует губы копия. – Ты так и не вспомнила. Меня зовут Роза. Я твоя близняшка. Но я старше тебя на целых пятнадцать минут. По крайней мере, так говорила мама. Что, ты и маму не помнишь? Убила маму и не помнишь. Ай-ай-ай.

– Я не убивала маму. Я не могла…

– Врать нехорошо, – качает головой Роза. – Ты еще и папу убила. Эй, Веселов, каково тебе было спать с убийцей?

Матвей, на лице которого скотч, наблюдает за нами, его глаза горят ненавистью. Габриэль тоже не отрывает от нас жадного взгляда, в котором плещется безумие. Роза подходит ко мне, склоняется и рассматривает мое лицо. Она гладит меня по щеке, касается волос, разглядывает, будто куклу за стеклянной витриной, решая, купить или нет.