— Только не рассказывай сейчас о них, — горько усмехнулся он. — Я находился рядом, пока ты спала. Ты стонала и звала меня. Но тебя, увы, удерживали ремни, а не мои объятья. Мы их сняли перед пробуждением. Теперь твоя кровь чиста, и ты, скорее всего, меня возненавидишь.

Юля покачала головой.

— Я всегда буду любить тебя, — она протянула Эдварду руку, и он, присев на краешек постели, пожал ее.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Я хотел как лучше.

— И ангелы имеют право на ошибку.

— Роберт приедет завтра вечером.

— А сколько прошло времени?

— Неделя. Он с ума сходит от волнения.

— Я хочу позвонить ему.

Эдвард достал из кармана телефон, но Юлю будто кипятком ошпарило.

— Стой! — воскликнула она и ткнула пальцем в стол. — А ты забирал из палаты мобильник Роберта?

— Нет, сын взял его с собой.

— А он у него только один? — осторожно спросила Юля.

— Да, — искренне удивился Эдвард.

И тут Юля расплакалась, уткнувшись носом в подушку.

— Помнишь ты хотела погулять? — он погладил ее по плечу, но не так как гладят возлюбленных, а по-дружески.

— Я и сейчас хочу, — всхлипнула она.

— Тогда одевайся. Ты теперь сможешь все. Жду в коридоре.

Эдвард вышел из палаты, и Юля сунулась под кровать за сумкой с вещами и только сейчас поняла, что у нее нет и никогда не было коричневого плаща. Роберт купил ей короткий плащ в клетку в день отъезда в Москву, и он преспокойно лежал на дне сумки. Юля надела помимо него синий кашемировый свитер с горлом, джинсы и кроссовки. В ванной она попыталась причесаться, но на голове снова было воронье гнездо, шелковистые волосы ей лишь привиделись: «Нужно к встрече с Робертом привести себя в порядок, — пробормотала она, собирая их в хвост. — А то опять сбежит».

Она вышла в коридор и улыбнулась Эдварду, подпиравшему стену у окна.