— Я должен идти.

— Да, иди, — плечи ее ссутулились, а взгляд потускнел. — Мне нужно побыть одной.

Роберт внимательно взглянул на нее, но Кори мелодично рассмеялась.

— Не переживай, я взрослая женщина и не сотворю глупости. Будь счастлив и сделай счастливой свою… Юлию, Джулию. Так ее зовут?

Роберт встал перед подругой на колено и поцеловал ей руку.

— Ты замечательная, Кори, — выдохнул он. — Скоро увидимся.

Роберт испытывал невероятное облегчение, покончив с тяготившими его отношениями с Селеной. Но легкий привкус горечи остался после визита к бывшей однокурснице. Она не плакала и не скандалила, но он знал, что Кори — единственная из всех подруг, кто действительно его любил. Роберт поднял глаза на крайнее окно второго этажа, и не увидел Кори. Это был первый раз в жизни, когда она не выглянула, чтобы помахать ему рукой.

Кофейный аромат и позвякивание посуды на тележке разбудили его.

— Чай, кофе? — стюардесса в белой блузке и с кокетливо повязанным синим платочком на шее улыбнулась ему.

— Кофе, пожалуйста, — Роберт поднял спинку, и итальянка тут же выпрямилась рядом с ним. Она снова коснулась его плечом, и он доверительно прошептал ей. — Не знаю за что хвалят европейские тюрьмы, я вышел оттуда с честокой..

У итальянки вытянулось лицо, как у пони и, похоже, пропал дар речи. Зато до самой Москвы она не коснулась больше его ни разу.

После томительных перелетов и пересадок Роберт купил в аэропорту «Пулково» роскошный букет белых хризантем и, взяв такси, приехал в Зеленогорск. Свет в окне Юлиной палаты улыбнулся ему приветным огоньком, и он припустил бегом к больнице.

— Роберт, разденьтесь! — крикнула ему Ирина, высунувшись по пояс из-за стойки, но он лишь помахал ей рукой и, послав обворожительную улыбку, скрылся в лифте. На пятом этаже Роберт проскочил мимо пустовавшего поста медсестры, ввалился без стука в палату номер один и застыл в дверях, потеряв дар речи.

Юля стояла у окна, как и в тот день, когда он ее потерял, казалось, навсегда. Распущенные золотистые волосы касались обнаженных плеч, а грудь призывно манила, вздымаясь при каждом вздохе. Во рту у него все пересохло: «Платье цвета индиго… Ты была в нем, когда я сделал тебе предложение, — Роберт скользнул взглядом по ее ногам. — И те же лаковые туфли на высоких каблуках. Как ты стоишь на них после всего, что случилось, моя прекрасная леди Винтер?». Юля смотрелась странно в окружении безликой палаты, словно очутилась здесь случайно и казалось вот-вот исчезнет.

— Львенок!

Роберт не услышал, а прочитал это по ее губам. В Юлиных глазах он увидел любовь и прощение, радость и боль. И только сейчас понял, сколько нежности вкладывала Юля в некогда презираемое им прозвище.