— Хер с ними, — сказал Зайкин своим.

— Уверен? — спросил лысый. — Это же Кариша твоя?

Она почувствовала кивок на своей макушке и уткнулась в грудь плотно, чтобы остальные не слышали ее рева.

— Их морды так и напрашиваются, — сказал низкий.

— Напросятся где-нибудь еще.

Зайкин обнял Карину за плечи и отвел к стулу, на котором сидел.

— Ну, смотри, — с неохотой согласился лысый и припугнул тех двух, что прятались в туалете.

Бармены выглядывали из-за стойки, боялись стычки. Посетители тоже поглядывали с опаской. Карина втирала ладонями слезы обратно в глаза и старалась не хныкать.

— Ладно, пацаны, мы пойдем.

Зайкин быстро со всеми попрощался, захватил вещи и вывел ее на улицу. Там по тротуару сновали люди целыми компаниями или семьями, поэтому он завел ее в небольшой туннель в соседнем доме, где было темно и сыро, зато спокойнее. Джазовая музыка и толпы остались позади. Карина, наконец, смогла поднять голову и посмотреть в любимое лицо.

— Прости… — просипела она. — Я такая дура…

— Ты меня прости, — он снова ее обнял и поцеловал в лоб. — Я не думал, что встречу знакомых… Что эти уроды успели сделать?

Мягкие пальцы щупали ее лицо, синие глаза изучали в темноте что-то, хотя вряд ли бы могли заметить синяки или ссадины.

— Ничего… Я сразу убежала…

— А я, блин, не сразу увидел, уже только, когда ты заходила…

Карина обхватила его за лопатки и прижалась. Хотела заглушить вину.

— Прости, пожалуйста. Я сама, не знаю, почему… почему я такая…

Зайкин размяк и обнял ее тоже.

— В жопу этот рейтинг, — девушка почти сплюнула и подняла заплаканные глаза, изъеденные совестью и сожалением. — Я не хотела, на самом деле. Я просто… растерялась.

Синие глаза отвечали жалостью, а потом медленно закрылись, и он ее поцеловал. И этот поцелуй оказался целительным. Очищал ее протухшую душу, освобождал многолетние залежи обид и, наконец, наполнял пустоту любовью. А та залечивала все, что болело.