Зайкин хмыкнул. Пауза опять накаляла воздух вокруг них, пока официант не принес блюда. Он ел суп с яйцом, она — салат с говядиной. Парень постоянно отвлекался на смартфон. Там прилетали уведомления и поступали звонки, которые он пропускал и затем отписывался. Карина старалась туда не смотреть, но вибрация и звуки против ее воли привлекали внимание.

Когда пришло время платить по счету, она потянулась за кошельком. Зайкин остановил ее усталым взглядом.

— В следующий раз заплатишь, — сказал спокойно и кинул наличные одной купюрой.

Девушка не стала сопротивляться.

Из ресторана они вышли, глядя в разные стороны. Неловкость шлейфом тянулась за ними. Карина изнутри поедала себя. Разблокировав автомобиль, Зайкин за руку развернул ее к себе.

— Кариш, я думал, мы теперь можем всем друг с другом делиться.

— Я с тобой всем уже давно делюсь, — буркнула она и прижалась к хэтчбеку поясницей.

— Тогда почему у меня такое острое ощущение, что ты чего-то не договариваешь.

— Это всего лишь ощущение, — она выдохнула и уткнулась подбородком в грудную клетку. — Просто… переживаю… перед разговором с Полиной.

Зайкин заулыбался. Напряжение сменилось теплом. Девушка, наконец, смогла посмотреть ему в лицо.

— Сейчас она вообще думает, что ты у нее парня увела, — он хихикнул. — Мне кажется, это гораздо хуже, чем пожертвовать своим парнем ради ее защиты.

Притянув к себе, Зайкин ее обнял. «Пожалуйста, не трогай меня. Я такая грязная», — крутилось в голове.

— Когда говоришь правду, всегда становится легче. Да, это может быть больно, но лечится, — слова звучали для нее упреком, а не утешением. — Уверен, Полина тебя тоже любит. Со времением простит.

Он хотел ее поцеловать, но Карина не далась, обернулась и схватилась за ручку дверцы.

— Тогда поехали, а то опоздаем.

Она боялась испачкать его следами Жерара. Надо было хорошенько отмыться. Зайкин ничего не сказал и сел за руль. И в салоне опять воцарилась неловкость.

Карина удивлялась себе, тому, как разучилась врать. Раньше делала это хладнокровно и даже перед родителями перестала испытывать стыд. А перед Зайкиным терялась. Ее порывало выговориться, но она тратила огромные усилия, чтобы себя сдержать, и еще больше, чтобы придать себе естественности. «Как ты бесишь», — ныло сердце.

Всю дорогу до музыкалки она смотрела в боковое окно. Зайкин сосредоточился на вождении.

— Вон она! — крикнула девушка, завидев Полину у ворот школы, не успели они толком остановиться.

Она кинулась за сестренкой, потому что боялась не успеть. Стоило той зайти в здание, и она становилась неприкосновенной.