Вечер переходил в ночь, а расходиться не хотелось. Нина достала из холодильника уже початую бутылку вина и разлила по стаканам.

— Киря вчера открыл самое ценное, что у меня было в коллекции, и вбухал в соус для салата, — удрученно заметила женщина, следя за тем, как красные струи заполняют обычный стакан для сока. — Придется допивать теперь. Надо научить его разбираться в вине, наконец, чтобы знал, что нельзя трогать.

— У него природный дар. Он ведь всегда чуйкой выбирает самое лучшее.

Федор подмигнул Карине. Ей показалось или хотелось, чтобы фраза имела двойное значение. Она покраснела, подумав, что получила комплимент.

— За Кирино здоровье? — улыбнулась Нина, поднимая стакан.

Федор и Карина чокнулись с ней, и все выпили залпом, даже если вино так пить было не положено. Девушка не успела прочувствовать нотки изысканного вкуса. И неважно оно было. Бутылку они быстро докончили за разговорами. Нина принесла следующую — второе самое ценное, что у нее было. Карина уже не удивлялась тому, как легко Зайкины расставались с ценностями, поняла, что они видели ценность в другом. В приятном вечере с хорошими людьми, в веселых воспоминаниях о любимых, в знании, что с ними все в порядке. Под такое можно было выпить все, что угодно, и не жалко.

— Знаешь, я все-таки хочу быть с тобой до конца откровенной, — загадочно улыбнулась Нина, опустошив стакан. — Потому что теперь ты мне по-настоящему нравишься.

Карина сглотнула. Свой стакан с вином она держала в руке и плотнее обвила его пальцами. Федор тоже улыбался. Сидел расслабленно, откинувшись на спинку стула, руки сложил на животе.

— Раньше ты мне не нравилась, потому что я не могла тебя понять ни по-женски, ни по-человечески, — Зайкина подлила себе вина. — И мне было обидно за сына. Как мать, я, разумеется, уверена, что он достоин большего.

Девушка закивала. Даже обрадовалась, услышав это, а то раньше не понимала, как себя вести, когда к ней так не по заслугам хорошо относятся. Привычнее было, когда не принимали.

— Я и сейчас в этом уверена, — Нина улыбнулась и поднесла стакан к губам, но не стала пить, вернула на стол. — Но ты для него, действительно, очень важна. И делаешь его счастливым.

Зайкины переглянулись между собой. Федор потянулся за своим напитком. Он все еще пил вино из первой бутылки, когда они кончали вторую. Карина опустила взгляд на свое отражение, волнообразное, кроваво-красное, мутное.

— На самом деле, я ему столько боли причинила. И так нагло пользовалась его чувствами, — выдавила она, то ли забывшись, то ли потому что апокалипсис уже случился. — Осознанно ему изменила. Я думала, что у меня нет выбора. А он был. Всегда и во всех ситуациях у меня был выбор. Я просто делала не тот.