Карине нравилось, что Настена в конце много смеялась.

Игнатьева писала строго и лаконично: «Кар, ну, ты смелая, конечно. Я бы на такое не решилась. Нам походу много чего есть обсудить. Собираем экстренный бабсовет у тебя. Алкашку мы с собой принесем. С тебя еда. Сегодня ты с Зайкой? Завтра тогда ничего не планируй! Зайка одну ночь перебьется. Пусть записи твоих стримов смотрит, на крайняк». В конце она тоже выслала кучу хохочущих смайлов.

Гога высылал смущенные эмодзи: «Блин, Кар, мы с Вардом любопытства ради глянули тоже запись одного стрима. Там в комментах кто-то кинул просто. Как-то неловко теперь. Зайке мы во всем честно сознались. Надеюсь, он нас простит. Ну, сам опубликовал так-то. Короче, ты нас тоже прости. Мы не знаем, как это развидеть. На самом деле, мы ничего там толком и не увидели. Так просто, зашли проверить». Он выслал ту же обезьянку, что и Настена. И добавил к ней две другие: одна захлопывала уши, другая — пасть.

Первой мыслью было: «Рита меня убьет». Карина не стала гадать, запись какого стрима и что конкретно они посмотрели. Ей тоже было неловко. Это ведь были друзья Зайкина. Впрочем, сейчас это слабо волновало.

Она тряхнула головой и не стала никому отвечать. Но в душе радовалась, пока неосознанно, что никто из них не отрекся от нее.

Еще мать звонила. Очевидно, нашла записку Полины. Карина и ей не перезвонила. Хотелось просто дожить этот день, а завтра отдаться судьбе.

В холле ждали уже трое вместе с Алексеем и американо. Девушка приняла его с благодарностью и глотнула. Крепкий вкус чуть горчил — то, что ей было нужно.

Нина с Федором негромко разговаривали. Обсуждали бытовые дела. Вовсе не реанимацию сына. Хотя в мимике и жестах она все-таки улавливала тревогу. То глаза резко бросались из угла в угол, как будто под действием страшной мысли, то улыбка натягивалась слишком сильно, вычурнее, чем надо, то нога дрожала с нарастающим темпом. Но вид они старались держать спокойный. «Стойкие люди», — удивлялась Карина.

— Алексей, я давно знаю, что ты идешь у него на поводу и стараешься держаться подальше, — после небольшой паузы сказала Нина, посмотрев на охранника без особого упрека.

Тот стушевался. Из грозного и важного льва превратился в слабого и послушного ягненка. Лицо покраснело и стало глупым. Сквозь мускулинность проглядывали ребяческие черты.

— Я тебе плачу за безопасность. Будь добр ее обеспечивать, как обещано в договоре. Прячься от него, как хочешь. Или набивайся в друзья. Но в нужный момент ты всегда должен быть рядом.

Алексей глубоко вздохнул. Карина ему посочувствовала. Задача звучала невыполнимо. Они переглянулись. Мужчина слабо улыбнулся ее молчаливой поддержке.