Она впервые над этим задумалась. Все нервы пронзила досадливая боль. Особенно защемило в области сердца. «Полина не простит, если узнает», – пулей в душу ворвался страх. Оставался один вариант, чтобы сестренка ни о чем никогда не узнала. Это означало, что Зайкина от нее следовало скрывать. Следом в голову ворвалась еще одна пугающая мысль: «Всегда?». Она не стала ее додумывать. От Полины она бы ни за что в жизни не отказалась. Выбор был очевиден. Внутри все смялось от одного лишь намека на решение. Девушка свернулась клубочком. Жерар зашевелился. Она застыла, чтобы не раздражать его. Мужчина перевернулся и опять захрапел. Карина выдохнула. Это ее отрезвило.

«Зайкин, как будто что-то изменилось. Шансов у тебя и раньше не было. Спи», – написала она в прежней манере, а сама стиснула зубы, чтобы перетерпеть боль.

«Понял. Спокойной ночи», – ответил он сразу и ушел в оффлайн.

Карина еще долго вчитывалась в его последние сообщения, пытаясь осознать, что натворила.

Глава 20. Спектакль, который начался

Глава 20. Спектакль, который начался

Карина с самого утра ходила хмурой. Веки казались тяжелыми, поэтому смотрела вниз. Жерар пытался улыбаться и быть дружелюбным, из вежливости делал вид, будто их связывает нечто большее, чем просто секс, пытался накормить и напоить чаем. Хотя его игнорирование или пренебрежение ничуть ее бы не тронуло. Она так и сказала:

– Жерар, не старайся. Нам плевать друг на друга. Глупо притворяться.

Он выпучил глаза и проглотил язык. Согласился. С этим сложно было не согласиться.

По дороге в университет Карину все напрягало. Даже медленно переключающийся с красного на зеленый светофор. И слякоть, которая облепляла икры из-под каблуков. И ветер, который спутывал волосы.

Она одновременно жаждала увидеть Зайкина и боялась. Сама не заметила, как стала в нем нуждаться. Не скучала, а именно испытывала в нем недостаток, как в витаминах. Потому от безумия творила какие-то глупости. Встретилась с Жераром, непонятно зачем. Удовольствия от секса не испытала и потеряла целый день работы. А деньги ей сейчас были остро необходимы.

«Полина, блин, какую же глупость ты наделала», – плакала душа.

В дверях аудитории девушка остановилась, потому что застыла взглядом на Зайкине, словно не ожидала увидеть и будто не хотела этого. Карие глаза впились в белое лицо. Выразительный синий обесцвечивал все вокруг, как на старой фотопленке с оттенками сепия.

– Ермакова, че застряла? – подталкивал сзади Гога, пихая ее рукой в спину.

– Отвали, – огрызнулась девушка и хлестнула его по ладони, обернувшись, но прошла внутрь.