Она двинулась дальше, к тротуару. Трунов рванул за ней и притянул к себе за локоть. Цитрусово-кедровый запах вызывал тошноту, а кожа – отторжение. Она оттолкнула его и вскрикнула:

– Хватит меня дергать! Мне противно.

Парень опешил и отшагнул на целый метр, подняв руки. Хвостик на макушке закачался вверх-вниз в такт движениям головы, зубы заскрежетали.

– Кар, ну, не может быть. Ты и Зайкин? Смешно же! Тебе самой-то не стремно?

– А что здесь стремного? – она спросила совсем как Зайкин, с детским недоумением, и посмотрела Трунову в глаза открыто и прямо.

Ей наоборот казалось, что это она стремная. Зажатая, скучная, вечно недовольная, на всех обиженная, беспрестанно раздраженная, она бесила даже сама себя. А Зайкин был весь такой свободный, легкий, популярный и душевный, полная ее противоположность.

– Да все! Он же весь несерьезный. Разве тебе нужен такой лох, как он?

– Мне не нужен такой мудак, как ты, – ответила девушка твердо.

Квадратное лицо размякло, брови хмурились, а во взгляде дрожала боль.

– Я просто не понимал, почему у тебя не было выбора тогда. Для меня он был, – парень набрал воздуха в легкие. – Наверное, мы друг друга никогда не поймем. Прости меня, Кар. Пожалуйста.

Карина тоже вздохнула. Смягчилась, расслабилась. Раздражение прошло. Она чувствовала, что он говорил ровно то, что думал. Наконец, измученная душа его отпустила.

– Влад, я не держу на тебя зла, – улыбка зародилась в уголках рта. – Спасибо, я многое благодаря тебе поняла.

Трунов сощурился.

– Но больше я тебя знать не хочу. Давай, просто жить свои жизни.

Он покачал головой в стороны. Девушка заглянула ему за спину. До тротуара осталось совсем чуть-чуть. Казалось, там прошлое ее уже не догонит. Там лаяли собаки, бегали дети, ездили велосипедисты. Дул ветер и моросил дождь. Где-то в центре города на таком же тротуаре должны встретиться Полина и Зайкин. До семи еще оставалось время, несколько минут. «Может, позвонить ей? И признаться во всем?» – сердце екнуло.

Руки потянулись за телефоном в сумочку. Трунов что-то говорил. Карина не расслышала ни слова, искала смартфон среди кучи ненужного хлама в огромном кожаном мешке. К остановке подъехал автобус. Ноги понеслись к нему. Не важно, куда он ехал, главное, подальше отсюда. Когда двери автобуса закрылись, крики Трунова стали беззвучными. Она с облегчением выдохнула, перебирая предметы в сумке.

Экран блеснул на дне между косметичкой и расческой. Тут же навалились влажные салфетки, сухие салфетки, паспорт, старые спутанные наушники. Рука скребла по дну, никак не могла нащупать. Наконец, пальцы почувствовали гладкость стекла и шершавость искусственной кожи, обхватили и вытащили тонкое устройство из-под груды хлама. Девушка с торжеством посмотрела на темный экран и разблокировала. Смотрела сквозь, думала, как бы лучше все объяснить, какие слова подобрать. Сердце билось, как сумасшедший в истерике. Мозг паниковал. Но времени совсем не оставалось. Большой палец тыкнул на иконку мессенджера. Чат с Полиной висел первым в списке.