Он мнется, и на дверь поглядывает. Ты мне еще посмотри!

— Тебе Алиса купила, а ты ей в лицо доброту кидаешь.

— Нет! — орет так, что краснеет. — Я говорил, чтобы не тратилась. Мне все равно как выглядит.

— Ты задерживаешь все, и ее поиски. А ну быстро надел.

Бежит к коробке, и свои дряхлые доходяги стягивает.

Ну вот, есть кто-то из этого дома, кто меня слушается.

В своей квартире огнестрел беру, и пару телефонов. Еще нала нормально.

— Так, ты со мной пойдешь, и будет так, пока другое не скажу. И чтобы ни на шаг, мы друг друга поняли?

Зырит недовольно, еще красный до сих пор.

— Руки покажи, че с рукавами футболку надел.

Обозленный, вытягивает руки по локоть. Чистые от наркоты, но грязные, потому что плохо с гигиеной. И еще поправился чуток во время проживания с Алисой.

— В душ сейчас идешь, и моешься нормально. Иначе я сам помою, смекаешь?

Возле ванной драться начинает, даже мне на ногу раненую мстительно наступает. Неплохо, быстро учится.

Врубаю воду на полную мощь, и предупреждаю его очень показательно:

— Тщательно все моешь, или тут останешься. И яйца тоже. Иначе скажу Алисе, что ты их не моешь.

Несчастье даже рычит, по-моему, и сейчас заплачет. Отлично, у нас всегда был близкий контакт с оборвышом, а теперь еще лучше.

Игнату приказываю заказать каждый свободный бульдозер и окружить гребаную Александровку. Да, прямо сейчас, и чтобы до утра съезжались все, кто согласен. Слава богу, идиот сам сразу выкупает, что звонить-то лучше Алику, который два крупных строительных рынка держит в области.

Надутый оборвыш мокрой гривой трясет после банных процедур.

— Вот те мобила, твой новый айфон считай, сейчас звонить будешь, и голос посерьезней толкай.

— Чего? — по слогам возмущается несчастье, но майку деловито вниз натягивает.