— Забудь, — отмахивается идиот. — Ясно-ясно. Точнее, ничего не ясно. Так, Роллс — вообще одна из самых безопасных марок авто. Как ты разбиться умудрился?

Глядим друг на друга, и я киваю ему на дверь.

— Да, все хуево. Типа ты не понял еще. Если не будешь говорить, что Алиса сказала, иди уже на воздух.

Фрезь поднимается и складки на брюках разглаживает. Чашку с подносом с собой забирает.

— Сказала, не знает, что ей делать дальше. Ариведерчи, Василий.

Дымлю возле окна долго, от скуки даже за стекло гляжу. Потом в планшете в делах копаюсь, но один раз еще на внутренний двор больницы выглядываю.

Что-то привлекает мое внимание, движение обрывистое и смазанное, и цвет тряпки. Через минуту из-за скамейки подросток показывается. Хотел бы сказать, что узнаю оборвыша по лицу или одежде, но на самом деле я его с полоборота заприметил просто по движениям.

И оборвыш странно осматривается. Оценивает обстановку. За дверьми следит.

Это что еще здесь творится?

Вниз метеором сигаю. Нога ватная, конечно, но ничего. Со второго выхода вылетаю, чтобы со спины к нему подобраться.

У него хорошие инстинкты, но оборвыш выкупает, что сзади проблема приближается, слишком поздно.

— Ты что здесь делаешь?

Вырывается, как полоумный, и злыми глазейками пуляет молнии.

— Оглох что ли? Один тут?

Последнее спрашиваю вполголоса. Только подумал про нее, уже тремор по затылку. Наркоша я.

— Отпусти! Поговорить надо!

Ничего себе. Ну раз поговорить, то тяну голодранца в сторону, чтобы мы с ним посреди двора не маячили. За деревом и между двух тачек пыльных отпускаю, но фиксирую. Даже ступню его в раздолбанных кроссах. Что еще за обувь такая?

— Давай, наваливай.

Несчастье мнется почему-то. Вокруг посматривает. И снова одичавше зло на меня втупляет.

— Алиса с тобой поссорилась? — на одном духу выдает.