Только нагибаюсь, чтобы босоножку сначала снять.

А Кулак меня борзо подхватывает, и к себе разворачивает.

— Все на тебя пялились! На твои ноги! Это что такое?

На… мои ноги? Обычно на мою грудь смотрят. Ноги мои особого интереса не представляют.

— А что такое? — смеюсь я. — Ну что ты злишься. Это же платье обычной длины!

— Вот именно, — укачивает меня в хватке ужасающе мощных рук. — Вот именно! Это что такое.

— Ты что ли гардеробом решил моим заняться?

Чмокаю его, хотя внутри готова уже кое-кому популярно объяснить, чем чреваты такие выкрутасы. Он мне еще мой внешний вид тут будет мониторить. Мамонт! Двадцать первый век на дворе.

— Нет, конечно! — злится и еще больше укачивает. — Но не одевайся так на люди! Если вдвоем куда-то отдельно идем только.

— Еще чего! — фыркаю я. — О чем ты вообще думаешь? Отстань от моей одежды.

И хватаю его за нос.

Большой, ширококрылый носяра.

И дергаю.

За столешницу трюмо хватаюсь ладонями со смехом. Кулак меня только что в воздухе перевернул и перед зеркалом поставил, слегка нагнув.

Поднимаю глаза на его отражение, а он тяжело дышит, как бык. Смотрит на меня жадно и на грани.

А потом за ляжку прощупывает, кожу жмакает урывками. От натиска я судорожно выдыхаю, пытаясь руку его рассмотреть.

— Стягивай тряпку, — гнусавит он.

И он не шутит. По коже блажь раскатывается, как под напором теплой воды. Я теряюсь в неожиданных ощущениях, и обнаруживаю, что руки мурашками покрылись.

Тяну ворот вниз, вываливаю грудь кое-как. Стыдно становится, но и … хорошо. Будоражаще. Приспускаю платье до бедер. Боюсь глаза поднять.

Моя рука касается длинных пальцев на моих ногах, и начинает трястись. Оказывается, все это время легкие почти не работали.