— Я? — только и смогла выдохнуть удивлённо.

— Ты, зеленоглазая, — подтвердил Кирилл, и оплёл длинными пальцами мой подбородок, фиксируя, и не давая отвернуться.

— Ведь это же ты возникаешь на меня. Глазами своими сверкаешь. И пахнешь так, что сожрать тебя охота. Но если ты скажешь, что я не правильно считал все эти знаки, я так и быть не стану тебя заставлять.

Вот же гад такой! Говорит всё это, смотрит в глаза, и я вижу на их дне, притаившееся искры. Ему весело, потому что загнал меня в ловушку, и он уверен, что я не откажусь, не смогу. И я не могу.

— Ну что, зеленоглазая? Не прав я? — и его губы складываются в ухмылочку.

— Ты решил меня наказать, таким способом, за откровенность? — я сопротивлялась из последних сил, вцепившись в его плечи.

Да что там сопротивлялась! Я сдавалась, просто ещё не вся кровь от мозга отлила.

— Даже и не думал, ты сама напросилась, — ответил он на это, — давай, Света, я жду, скажи мне, чего ты хочешь, спать или трахаться?

Увернуться, сжульничать у меня никак не получиться. Он крепко держал мой подбородок, вглядываясь в мои глаза, и очень тесно прижимал своим телом, и мне стоило неимоверных усилий не ёрзать под ним.

— О, боже, Кирилл, конечно, я хочу тебя, — не выдержала я, и потянулась к его губам.

— Не всё так просто, — не сдержал он торжествующую улыбку, — откровенность за откровенность, — проговорил он. — Расскажи, как сильно хочешь, а то были сомнения, что я не правильно понял твои знаки.

— Что ты хочешь услышать? — зашипела я, потому что и злилась одновременно и заводилась.

— Подробный рассказ, о том, что очень сожалеешь о своей дерзости, и готова искупить вину!

— А если я не жалею? — выпятила упрямо подбородок.

— Значит, пожалеешь, — Кирилл криво улыбнулся, и, склонившись, прикусил кожу на изгибе шеи. Я вздрогнула, и обвила его руками, притягивая ближе, почувствовав на своей коже горячий поцелуй вместо укуса.

— Ты же тоже лукавишь, Кирилл, — сказала через придыхание.

— Да, и в чём? — он поднял голову, отрываясь от сцеловывания своих же укусов с моей шеи.

— Тебе нравиться моя дерзость, — улыбнулась ему.

— Никакого лукавства, зеленоглазая, — Кирилл вернул мне улыбку, — я не отрицал этого никогда, с самой первой нашей встречи, я хотел тебя, именно за твою борзость.

— Тогда зачем, просишь, чтобы раскаивалась в этом?