Я жадно вдыхаю родной аромат. Смотрю в широко распахнутые черные глаза. Огромные. Искристые. Не могу наглядеться. Надышаться не могу. Так хочется зацеловать сына, но я опять замираю.

Слезы стекают по щекам. Ничего не удается контролировать. Спазм сводит горло. Пальцы мелко дрожат, но я лишь крепче прижимаю сына. Судорожно всхлипываю.

Надо успокоиться. Надо взять себя в руки. Иначе я напугаю малыша. Мои эмоции передаются ему. Он тоже все ощущает.

Камиль тянет крохотную ручку ко мне, проводит пальчиками по моей щеке, вытирая соленую дорожку и улыбается. Да-да, он улыбается мне. После такой долгой разлуки. Сыночек помнит свою маму.

Я переживала, он забудет. Отвыкнет. Вообще, при встрече не узнает.

Сколько прошло времени? Чуть больше трех недель. Практически целый месяц. А это довольно значительный срок. Я оставила малыша, когда ему было восемь, теперь почти девять исполнилось. Но впечатление, словно прошел год. Десяток лет.

Как я соскучилась, как истосковалась. По его взгляду, по улыбке, по голосу. По тому, как мило и забавно мой сын лопочет.

А если он сказал свое первое слово? Без меня?

- Он говорил? – спрашиваю, не сводя глаз с родного личика. – Камиль сказал первое слово?

- Нет, - хрипло бросает Татарин. – Вроде нет.

- Вроде?

- Ну я не проводил с ним все время. Оставлял с той нянькой, которую ты ему подобрала. Он вроде привык к ней. Хотя позже пришлось другую девчонку найти. Тоже хорошую. Не дергайся. Проверенную. Пацан и с ней поладил. Он вообще отлично с бабами ладит. Чую, проблем не возникнет.

- Проблем? – хмурюсь, даже взгляд на Татарина перевожу. – Каких проблем?

- Никаких, - хмыкает. – Вскружит башку любой девчонке. Уже их с ума сводит. Ты бы видела, как они с ним носятся. На меня – ноль внимания. Пацан – прямо центр мира.

- Он болел? Как кушал? – спрашиваю сдавленно. – Как себя чувствовал? Ты возил его в больницу? Вызывал врача?

- Богатырь растет, - заключает уверенно. – Ты чего? Крепкий. Настоящий силач. Да такому здоровью любой взрослый мужик позавидует.

- А плакал? – нервно закусываю нижнюю губу. – Плакал без меня?

- Нормально держался, - отвечает. – Ты в разы больше мокроты разводишь.

Я понимаю, что хочу задать тысячу вопросов и не только Татарину, но и тем няням, с которыми ему довелось договариваться, однако сейчас не место и не время для этого. Придется подождать.

Еще безумно тянет расцеловать моего малыша. Потискать его. Пройтись губами по каждому пальчику, по ручкам, но ножкам. Только и подобное необходимо отложить на будущее. Не готова рисковать. Хотя сдержаться тяжело. Безумно сложно.