Его голубые глаза опускаются на мои голые ноги и бегут вверх по моим бедрам, пока не останавливаются на моих шортах. Затем на рубашке.

— Думаю, ты прекрасно знаешь, чего я хочу.

Я качаю головой.

— Моя мать…

Мэтт протягивает руку, хватает меня за шею и вжимает спиной в стену. Затем прислоняется ко мне всем телом, и от того, что я чувствую у него в джинсах твердый член, мне снова хочется блевать.

— Твоей матери, блядь, здесь нет! — улыбается Мэтт. — К тому же, я могу кончить в тебя и не беспокоиться о том, что обрюхачу тебя.

Я хнычу, пытаясь оторвать от себя его руку, обвившую мою шею, но ничего не получается.

Наклонившись, Мэтт проводит влажным языком по моему лицу, слезы щиплют глаза, и я задыхаюсь.

— Ты знаешь. Я притворялся, что меня отталкивает твоя навязчивая идея об изнасиловании.

— Это называется фантазия о принудительном сексе… — цежу я сквозь стиснутые зубы. — Мудак.

— Нет, — качает головой Мэтт. — Я говорю об изнасиловании, Блейкли. Потому что я собираюсь заставить тебя плакать.

Он прищуривает глаза.

— Ты не будешь наслаждаться или получать от этого удовольствие. Не так, как это было, когда я смотрел, как Раят похищает тебя из твоей квартиры, а потом снова в лесу, — фыркает он. — Я причиню тебе гребаную боль, изобью и унижу.

Моя душа уходит в пятки при мысли о том, что он сделает со мной, если у него появится шанс. И как задуманное им может навредить моему ребенку.

— Но я дам тебе фору, — Мэтт отпускает мое горло и делает шаг назад.

Я прислоняюсь к стене и, вдыхая воздух, потираю шею.

— Просто потому, что знаю, как ты любишь погони, — его глаза опускаются на мою грудь.

— Я не буду…

— Десять минут, — говорит Мэтт, поднимая руку и глядя на часы.

— Мэтт! — огрызаюсь я. — Я не собираюсь…