Прохор вскочил, как ошпаренный. Никогда не видела, чтобы так быстро стягивали ремень, скидывали брюки… Приспустив боксеры, он хлестнул меня между ног вставшим колом членом, дышать стало совершенно нечем.

— Одна мысль, — шептал он, сжимая мою шею одной рукой, потянув на себя для поцелуя, пока второй же торопливо отодвигал трусики в сторону. Резкий толчок, и его член вошел в меня на полную длину, прошибая тело судорогой. — Что ты весь день проходила в этих чулках — меня убивает!

— Я мечтала, когда надевала их, — призналась я сейчас, когда слабо слышала свой голос. Только новые и новые шлепки тела о тело. Хриплые рыки, мои сдавленные стоны. И бешеный, просто сумасшедший пульс Королева, — чтобы ты сделал это так…

— Блядь, — он замер на мгновение, прикрывая глаза и дыша рвано, непрерывно. — О чем именно ты мечтала, скажи мне, прошу.

Я дёрнулась ягодицами, призывая его продолжать. Мне хотелось еще, больше, сильнее! Каждая клеточка тела требовала разрядки, между ног все стянуло спазмом, клитор болезненно пульсировал. Прохор сжал мои бедра, вдавливая в свой член и не позволяя шевелиться. Каждая моя попытка возобновить ритм заканчивалась его стальной силой.

Я знала, чего он ждет, и вынуждена была сдаться:

— Чтобы ты занялся со мной сексом… — щеки запылали, смелость куда-то делась. — Так…

— Как? — требовал он, делая лишь один крохотный толчок. Но и этого хватило, чтобы лишить меня воли, убить на корню. Я хотела кричать, молить его продолжать. Ерзала попкой по его бедрам, но он держал меня крепко, не отпуская… — Скажи мне КАК, Персик! Мой гребанный член в твоей вагине и сейчас не время стесняться.

Он был, черт его дери, прав! Устав от этих невыносимых мучений, я взорвалась:

— Да, я хотела этого! — голос звучал слишком громко. Благо, вокруг шума было намного больше, чем наши голоса. Даже музыка перекрикивала стоны. Стоит ли говорить, что мы не одни занимались сексом в новогоднюю ночь?! — Я хотела, чтобы ты увидел меня в этих чулках и трахнул, ясно?

— Умница, — рыкнул он, оставляя нетерпеливый поцелуй на висках. Рваный, жадный. Пальцы так сильно сжали бедра, словно он сдерживал сам себя, а не останавливал меня. — Как именно ты хотела, любовь моя?

— Сильно, — застонала я, от переизбытка эмоций слезы хлынули из глаз градом. — Грубо.

— Значит, — выдохнул он облегченно, словно с чувством выполненного долга, облегчением и самым настоящим наслаждением, — получай!

Это было безумие. Самый настоящий сладкий яд. Каждый толчок вбивал меня в стену, как чертов молоток управляется с гвоздем. Мужчина накрыл мои губы ладонью, запрещая кричать. Красная помада размазалась по пальцам, когда я прикусила так сильно, как сама не ожидала.