– Пусти! Ты же нас убьешь!

– Где ты собиралась передать Эмили? В отеле? В аэропорту?

Раздается громкий скрежет, когда они задевают первый грузовик. Машина отскакивает и летит на соседнюю полосу, точно игрушка по скользкому полу. Дальше начинается нечто несусветное. Все вокруг тормозят или пытаются свернуть в сторону, но все равно сталкиваются друг с другом, как машинки в парке аттракционов. Слышны визг тормозов, звуки ударов, грохот. Какая-то машина переворачивается в замедленной съемке, в воздухе пролетает тряпичная кукла в человеческий рост.

Ну, вы представляете. Мы говорим о разрушении, пылающей преисподней, взрывах. Знаю, звучит слишком дорого, но многое можно сделать с помощью спецэффектов и анимации.

После, когда все успокаивается, наступает момент тишины. Неподвижности. Лицо нашего героя погружено во что-то мягкое. Он открывает глаза, и ему кажется, будто он лежит на облаке. Он чувствует запах бензина: тот проникает через его ноздри прямо в голову. Машина наполняется дымом.

Мы показываем его лицо крупным планом, когда он поворачивает голову. Потом переходим к противоположной камере и показываем, что видит он. Он смотрит на Наташу. Она стоит, глядя на него в ответ холодными, полными ненависти глазами. Снова переключаемся на героя. Он в смятении, теряет сознание. Настоящая ли она или кошмарное видение? Нет, настоящая. Она здесь и собирается украсть его дочь. Он пытается схватить ее, но не может поднять руку. Его сознание расплывается. Последнее, что он видит перед тем, как погрузиться в темноту, – это то, как Наташа залезает на заднее сидение и начинает возиться с ремнями Эмили.

В следующей сцене он, уже парализованный, лежит в больнице. Бабочка, булавка, стеклянный колпак – понимаете, о чем я?

* * *

Иногда мне снится, что мы снова дома. Я ползаю на четвереньках по гостиной с Эмили на спине, изображая лошадку. Или уже вечер, и я несу ее на плечах купаться. Наполняю ванну и сажаю туда Эмили. Часто там присутствует и Наташа: она прислоняется к дверной раме, смотрит, как мы играем, и смеется, когда Эмили измазывает мне лицо пеной. Меня бесит, что она вторгается в мои сны и выглядит при этом такой счастливой, совсем как дома, в моем доме. Она все портит.

Мне отчаянно хочется показать Хейли мой фильм-пазл. Или просто рассказать ей мою историю. Но я не могу донести слова из мозга до рта. Я слышал разговор врачей с моими родителями. Мой мозг заново восстанавливает все нейронные связи, будто меняет проводку в старом доме, – это сложное дело, и закончится оно нескоро. А может, вообще никогда. Но я надеюсь, что однажды щелкнет магический включатель, и – вуаля! – я открою рот и заговорю. Польются восхитительные слова. Длинные гладкие фразы. Изящно сформулированные абзацы, целые страницы правды.