— Герман! — строго покачала головой. — Ты мне это брось! Царапина! Я чуть сына не потеряла!

— Мамуль, все хорошо, — сжал ее руку. — До свадьбы заживет!

Она еще посетовала на своего непутевого сыночка, конечно, не обошлось без слез, а затем спокойно выдохнула. Стала допытываться каким боком я оказался в перестрелке между бандитами.

— Ма, ну какие бандиты? — попытал удачу соскочить с крючка. — Скажешь тоже…

— А такие! — напирала она. — Что народ честный обманывают! Самое главное два бугая здоровых не задело, а дети пострадали. Ничего святого нет!

Значит, Кощею тоже перепало…

— Заявление нужно писать, чтоб этих…

— Мам, не нужно. Не влазь, — серьезно отрезал.

— Сынок…

— Не влазь, — брякнул.

Она бы рада возвратиться к этой теме, но врач не дал. Строгий статный дядька вошел в палату, вежливо попросив маму покинуть палату. Вежливо я имею в виду: «Анечка, выйди на парочку минут». Вот те на! Мама на мою приподнятую бровь только покраснела, заметалась и быстренько отчалила.

— Ну-с, молодой человек, — поправил он важным жестом очки, — я вас слушаю.

— Да, вроде все нормально, — пожал по-привычке плечами, тотчас же поморщившись. Хоть повязка была и тугая, а плечо все равно болело.

Врач пощупал мое плечо, кивнул сам себе головой и присел рядом на стул.

— Пуля прошла навылет. В повязке будешь ходить, пока не заживет. Парень ты крепкий — справишься, а вот с хоккеем придется повременить, — на этих словах я надулся. — Крови потерял достаточно, но все органы в порядке. Пару неделю и будешь, как новенький, — деловито сообщил мне. Внезапно его лицо переменилось на задумчивое, — ты, парень, мать-то свою пожалей. Ей нельзя волноваться, сам знаешь.

Хоть это и было далеко не его дело, а стало стыдно. Да и не просто он врач, если знал такие подробности…

— А вам-то какое дело до моей матери? — сказано это было не со злости, а скорее из любопытства.

Мужчина тепло улыбнулся, словно предаваясь воспоминаниям, после горько усмехнулся и изрек:

— Мы старые приятели.

«Приятель» таким тоном не говорит, и горечи в глазах у «приятеля» нет. Однако, я промолчал. Мама никогда не говорила о ком-то кроме отца. Он был для нее единственным. На свидания не ходила, от мужчин держалась подальше. Всегда на мои шутки отвечала: «Некогда мне шашни крутить! Мне ребенка на ноги ставить надо!»