— Прекрасно. — он провел рукой по подбородку и положил руки на спинку дивана. — Займись этим, Джианна.

Сглотнув, я вдруг почувствовала, что собираюсь начать гораздо большее предприятие, чем просто снять мужскую рубашку. Я начала с самого низа и понятия не имела, что буду выпускать шедевр с каждой пуговицей. Немного грубоватый, если не завораживающий шедевр.

Его торс был покрыт черно-белыми татуировками, от Мадонны с младенцем на животе до Кинжала, проходящего через ключицу от плеча до плеча. Крест на одной груди и роза на другой. Куполообразная церковь с его стороны. Маяк на правой руке.

Именно наручники на одном из его запястий и привели его домой.

Он сидел в тюрьме.

В Русской тюрьме.

Я проследила за долларовыми купюрами на его плече и подумала, знал ли он, делая эту татуировку, что окажется здесь, на высоте тридцати одной тысячи футов, на правительственном самолете Соединенных Штатов.

Его пресс напрягся, когда я провела рукой по нему.

— Ты расскажешь мне, что они означают? — спросила я.

— Нет.

Ответ был твердым.

Я провела пальцами по нему, зная, что эти символы иногда означают, что их обладатель совершил ужасные вещи, чтобы заслужить их, но почему-то я все еще была очарована каждым из них. Возможно, потому, что уже знала, что он далеко не мальчик из хора.

— Скажи мне, что они значат.

— Нет.

Я не могла перестать прикасаться к нему. Не только потому, что он был самым сексуальным мужчиной, которого я когда-либо видела, но и потому, что он был самым обворожительным. Хладнокровным профессионалом снаружи и грязным преступником под поверхностью.

Я обхватила рукой татуировку наручников на его запястье.

— Вот эта. Расскажи мне, что она значит, и тогда я позволю тебе сделать со мной всё, что ты захочешь.

— Всё — сильное слово.