— Тогда, до меня. Я уверена, что ты не всегда пользуешься презервативами. Ты, кажется, слишком равнодушен насчёт этого.

Он провел рукой по лицу.

— Брось, malyshka. (прим.пер: Малышка)

Ревность поднялась во мне, пробив дыру в груди и наполнив кровь горечью. Он никогда не был настолько серьезен ни с одной из девушек, с которыми я его видела, и все же он был с одной — или несколькими? — без презерватива. То, что мы делали, казалось бессмысленным. Дешевым. Самые серьезные отношения, которые я когда-либо видела у него, были с Поршей, и даже тогда они длились не намного дольше, чем остальные.

— Ты пользовался презервативом с Поршей?

— Да.

Это был яростный ответ. Правдивый.

Возможно, секс без презерватива был с кем-то, когда он был моложе. С какой-то Русской девчонкой-подростком. Я ненавидела ее. Хотя сомневалась, что у него было бы много времени для девочек, пока он был заперт в тюрьме большую часть своих подростковых лет.

Мне становилось все обиднее, что вопросы накапливались сами собой, а на них отвечали: «Брось, malyshka.» (прим.пер: Малышка), и полными увертками. Этот мужчина даже слышал историю о том, как я потеряла девственность из уст собственного мужа. Мне казалось справедливым услышать то же самое.

— Как ты потерял девственность?

Температура упала до отрицательных значений, дыхание замерзло в легких. Воздух стал горьким, едким, как укус пчелы.

Он сел на край кровати и уперся локтями в колени. Его плечи напряглись, в его голосе не было эмоций.

— Убирайся.

В животе похолодело.

— Что?

— Я сказал, убирайся.

Мое горло сжалось от унижения и предательства.