Но она хочет этого.

Любопытство затаилось в ее больших зеленых глазах, в их глубине, в том оттенке невинности и потусторонней свирепости, который делает ее Сесилия.

— Почему ты продолжаешь это делать? — в ее словах сквозит грубая боль. — Почему ты продолжаешь играть с моими чувствами? Я пытаюсь забыть тебя. Почему ты не позволяешь мне?

— Тебе не позволено забывать меня, lisichka.

Ее губы дрожат.

— Не называй меня так, когда ты уже отпустил меня.

— Я не отпускал тебя.

И тут мои губы снова находят ее губы. На этот раз я толкаю ее к дивану, она со вздохом падает на спину, и я следую за ней.

Медленно, но верно, ее руки обхватывают мою шею, пальцы перебирают маленькие волоски на моем затылке, трогают, исследуют.

Мучают.

Господи. Эта девушка может превратить меня в яростного зверя одним лишь прикосновением.

Мои пальцы цепляются за ее джинсы и спускают их как можно ниже.

Невозможно держать себя в руках, когда Сесилия в моих объятиях. Когда я приникаю к ее губам и пробую на язык ее сладкую несдержанность.

Я освобождаю ее рот, чтобы снять остальную одежду с нее и свою. Она смотрит на мои мускулы, татуировки и член, пока ее грудь резко вздымается и опускается.

В глубине души мне нравится, что она привлекает меня так же, как и я ее. То, что она наблюдает за каждым изгибом моего тела с безумным голодом, который отражает мой.

Нет.

Моя потребность в ней гораздо сильнее, потому что я не могу сопротивляться желанию вонзить зубы в ее полупрозрачную кожу и выпить кровь.

Пометить ее.

Владеть ею.