Вместо гнева или вины я вижу уныние. Разочарование, возможно.
И не знаю, почему это дергает мои сердечные струны, пока они не кровоточат и не переполняют мою грудь.
— Я думал, ты не хочешь никому причинить боль, — говорит он с затаенной злостью. — Ты хоть представляешь, как сильно это ранит моих родителей? Моя мама думает, что Анника что-то с собой сделала.
— Ты... можешь успокоить их.
— Это произойдет, только если они увидят ее снова.
— Я не могу. Если я это сделаю, ты или твой отец причинят вред Крею.
— Этот ублюдок… — он остановился и глубоко вдохнул. — Этот мерзкий ублюдок вырыл себе могилу. Не делай ее глубже.
— Это не очень обнадеживает, — я хватаю его руку, сжатую в кулак. Я делаю это впервые, несмотря на то, что давно хотела этого.
Я медленно разжимаю ее, и только после того, как напряжение покидает его тело, тихо говорю.
— Я знаю, что ты плохо думаешь о Крее из-за того, что он сделал, и я понимаю это. Я понимаю, что Анни — твоя единственная родная сестра, и ты считаешь, что она находится под твоей защитой. Ты любишь ее и заботишься о ней с самого рождения, поэтому чувствуешь необходимость защищать ее всякий раз, когда кто-то приближается, но ты должен понимать, что она уже достаточно взрослая, чтобы принимать собственные решения. Ты также должен понять, что мы с Креем росли вместе. Он мне как брат, и я также чувствую необходимость защищать его.
— У вас общие родители?
— Нет?
— Тогда он не твой гребаный брат, — он поджимает губы. — Я спрашиваю тебя вежливо в последний раз, Сесилия. Куда он ее отвез?
Я качаю головой.
— Очень хорошо. Ты не оставляешь мне выбора, кроме как использовать не очень приятный способ.
Я вскрикиваю, когда он подхватывает меня и уносит на руках.
Глава 32
Глава 32