Шум и движения вокруг стола кружатся, смешиваются и взрываются в черно-серых тонах, пока я не перестаю видеть.

Неважно, что я делаю, как многого, как мне кажется, я добился с Сесилией, как глубоко, как мне кажется, я погллоитл ее, всегда возникает ощущение, что она закрывает какую-то часть себя.

Ту, до которой я не могу добраться. Ту, к которой у меня нет доступа.

Когда я встречаю взгляд Анники, то обнаруживаю, что она внимательно наблюдает за мной. Должно быть, она видит изменения в моем выражении лица и даже демонов, парящих вокруг моей головы, как ореол.

Несмотря на мое спокойное поведение, этот фасад — не более чем камуфляж потребности в насилии, которая пульсирует во мне.

Я встаю и, не говоря ни слова, следую за Сесилией. Удушающее чувство, которое я испытываю с тех пор, как она покинула меня, превращается из плохого в катастрофическое, когда я не нахожу ее в длинной очереди.

Судя по времени, когда она ушла, она должна быть где-то здесь, но ее нет.

Я бегу по коридору к черному входу. Воздух бьет меня по лицу, как только я оказываюсь на улице, но это не так сильно бьет, как чувство, которое ударяет мне в грудь, когда я вижу очень знакомую чертову машину.

Чертовски яркий McLaren.

Сесили стоит перед ним, разговаривает с владельцем машины, потирая руки. Вверх и вниз.

Выражение ее лица торжественное, на нем застыло неземное спокойствие, а на щеках румянец.

Я пытаюсь представить, что это только из-за прохладной ночи, что это не потому, что она разговаривает с этим ублюдком Лэндоном.

После того, как оставила меня внутри.

Мне требуется несколько мгновений, чтобы отрегулировать дыхание. Если я буду действовать прямо сейчас, то убью его и задушу ее нахуй.

Успокойся, блядь.

Легче сказать, чем сделать, когда мои мышцы напрягаются, требуя, чтобы я повалил этого ублюдка на землю и трахнул ее в его крови, как и обещал.

Я жду в тени. Два. Десять.

Затем иду в их сторону. Я бы не сказал, что полностью контролирую свою физическую силу, но точно знаю, где мои приоритеты.

— Ты не можешь просто остановиться?— ее слова доходят до меня первыми, мягкие, умоляющие, как всегда, когда она пытается убедить меня в чем-то.

Тот факт, что она использует это на этом ублюдке Лэндоне, разбивает все мои попытки сохранить спокойствие.