— Ты мог бы сказать мне. — Она обхватывает меня руками, ее тело прижимается к моему, когда она плачет. — Я бы не была такой жестокой. Я бы проводила с тобой как можно больше времени.

Я обхватываю рукой ее спину, наслаждаясь ощущением ее податливого тела, прижатого ко мне.

Черт.

Прошло столько времени, а мне хочется, чтобы время остановилось в этот момент.

— Значит ли это, что ты меня прощаешь? — я следую глупому плану Ильи.

— Думаю, я простила тебя давным-давно. — Она впивается ногтями в мою спину.

— Тогда почему ты меня обманывала?

— Потому что я боялась, что мне снова будет больно, ведь ты единственный, кто способен причинить мне боль.

— Я не причиню тебе вреда, Сесилия. — Я отстраняю ее так, что смотрю на ее залитое слезами лицо. — Ты — огонь в моем ледяном сердце, и хотя вначале мне это не нравилось, вскоре я понял, что без этого огня мне не выжить. Мои чувства к тебе не похожи на обычные. Они не пропорциональны и не измеримы, и то сердце, которое ты растопила, и те эмоции, которые ты вызвала, принадлежат тебе. Лучше я буду разбит и разорван части с тобой, чем буду целым без тебя. Лучше я останусь зверем для тебя, чем стану человеком, которому придется выживать без тебя.

— О, Джереми…— Ее рука гладит мою щеку. — Почему ты не говорил ничего из этого раньше?

— Ты не давала мне шанса.

— Мне так жаль. Прости, что я позволила своему страху разлучить нас.

— Значит ли это, что ты полюбишь меня снова?

— Я никогда не останавливалась, идиот.

— Даже если я умираю?

Она плачет сильнее.

— Не говори так! Медицина в наши дни так развита, и наверняка есть решение.

— Ты бы полюбила мужчину, которому осталось жить несколько месяцев?

— У меня не было бы другого мужчины. — Еще слезы. Больше соплей.

Я хватаю ее лицо и глубоко целую ее, а она прижимается ко мне, приветствуя меня. Ее тело прижимается к моему, и все в ней тает.