— А у тебя… — запал кончился. — Надоело. Кстати, куда мы едем?

— Ой, — спохватился он, — заговорился. Слушай, у меня трагедия. Мне в приступе помешательства позвонила мама. Она потребовала забрать мои вещи, у них типа ремонт начинается, и мне срочно нужно к ней, а то она со свету сживет. Давай я тебя домой отвезу, а потом заеду?

— Ну уж нет, я тоже хочу к твоей маме, — отказалась я.

— Из женского любопытства? — спросил он.

— Конечно.

Не могла же я упустить такой случай — посмотреть на Пашиных родителей и узнать, где он жил, какая мебель в его комнате, и очаровать его маму так, чтобы она стала называть меня доченькой. В любопытстве нет ничего стыдного, главное — быть готовым к тому, что узнаешь не совсем то, что ожидал.

— Только без нытья потом, — пригрозил Паша, и мы нырнули в сторону серых, безликих домов.

Конечно, я не ожидала увидеть убеленную сединой старушку вроде мисс Марпл или мамочку Форреста Гампа, но встретиться воочию с продуктом любви Фрекен Бок и Доктора Лектора…

— Ты ничего не можешь сделать вовремя! — вопило существо в бигудях. — О, — оно сползло по стене, — кто тебя так изуродовал? Ты что, сам себя стриг пассатижами?

Завидев меня — я не сразу вошла в квартиру, вытирала ноги, — Сирена умолкла и захихикала.

— Ой, здравствуйте, здравствуйте… Не заметила вас. — Она нервно схватилась за бигуди. — Людмила.

— Вера, — представилась я, соображая, прилично ли будет вскрикнуть: «Ах! я забыла выключить утюг» — и убежать.

— Что встали на пороге, раздевайтесь, — суетилась Людмила.

Она уже посрывала бигуди, расчесалась и пригласила нас выпить чаю. Мы прошли в гостиную и сели за овальный стол, покрытый белой скатертью. Чтобы мы не загадили скатерть, она постелила на нее клеенку, а поверх клеенки положила пластиковые коврики для тарелок. Только мы принялись за крепкий, ароматный чай с шоколадным тортом, Людмила, изобразив на лице страдание, обратилась к Паше:

— Сынок, ты как, еще не бросил…

Паша мрачно глянул на маму и, с тяжелым вздохом, спросил:

— Ты о музыке?

Людмила кивнула так, словно само слово «музыка» доставляло ей непосильные мучения. Паша отвернулся. Мне, конечно, хотелось узнать, почему мама так плохо относится к его работе, но я решила не усугублять, тем более Паша пнул меня ногой.

— А вы чем занимаетесь? — теперь ее неудовольствие грозило мне.