- Скажи мне, кто это сделал.
Хлоя сильнее сжала свое тело. Почему она не может плакать о ней? Что с ней не так?
Нерон повернулся, чтобы посмотреть на Хлою.
- Блядь, скажи мне! Хоть раз поступи правильно!
- Кассандра, - прошептала она.
- Амо, убедись! - Нерон снова стал напевать Элль.
Ее вид был заблокирован телом Амо, когда он присел перед ней. Теперь она смотрела ему в лицо, но в то же время видела сквозь него.
- Хлоя, скажи, что ничего не видела. Ты не знаешь, кто это сделал, - обратился к ней Амо.
Она ничего не видела. Она не знает, кто это сделал. Она ничего не видела. Она не знает, кто это сделал: она попала в автокатастрофу: это все, что она знает. Она попала в автокатастрофу: ее никто не обидел...
Глава 38
Нерон сидел в приемной со своими парнями и Хлоей, ожидая ответа от доктора. Не то чтобы он собирался рассказывать им все подробности.
Последние несколько месяцев были для него настоящей пыткой. В ту ночь, несколько месяцев назад, он разговаривал со своим отцом, кричал на него, потому что знал, что отец что-то сказал ей. В ответ он напомнил Нерону о том, что случилось с его матерью, и спросил его, хочет ли он такой же судьбы для Элль. Таким образом Нерон отпустил ее навсегда.
Сначала он старался держаться рядом с ней, и что-то в нем тайно надеялось, что она сдастся и поговорит с ним, и это заставит его передумать. Затем, когда она взяла за правило игнорировать его, даже не смотреть на него, избегая его лица, он отступил, давая ей пространство, в котором она нуждалась, потому что он не мог принять ее, не в состоянии даже смотреть на него.
В такие моменты Нерон наблюдал за ней издалека. Она продолжала работать и прибавляла часы, несмотря на то, что он платил за ее учебу. Он проводил каждую чертову ночь в течение последних нескольких месяцев, следуя за ней на работу, наблюдая за ней из своей машины, а затем следуя за ней домой, чтобы убедиться, что она благополучно добралась.
Хуже всего было наблюдать, как она превращается в кого-то другого. Она не выглядела и не вела себя так, как прежде, и все из-за него. Он ее проебал. Он знал, что все на его совести.