И с этой мыслью Мелоди поднялась с кровати, открыла дверцу шкафа и, опустившись на колени, кое-что достала с самого его дна. Ту самую коробку, что отдала ей тетя Сьюзи. Коробку, которая, судя по всему, заключала в себе самую суть ее другой, уже настоящей, матери. Мелоди отнесла коробку на кровать и медленно, чувствуя, как все сильнее бьется сердце, срезала скреплявший ее скотч. Клапаны туго набитой коробки сразу подскочили, и Мелоди заглянула внутрь. Неспешно, одно за другим, она извлекла из коробки все содержимое. Сначала – широкие джинсы, бледно-голубые, сильно потертые на коленях и вдоль швов, с ярлычком сзади, где сообщалось, что это джинсы фирмы Lee 36-го размера. Следом вынула просторную блузу из темно-синего полиэстера с бледно-голубым принтом, с проступившими пятнами на подмышках и с серенькой атласной биркой на спине – «Dorothy Perkins». Следующим из коробки извлекла плащ. Он был из голубой джинсовой ткани с рисунком в виде черных пятен и с таким же черным поясом. Мелоди вмиг его узнала. В долю секунды в мозгу у нее промелькнуло: «Это ж мамин плащ!»

Она проверила карманы и выудила оттуда помятый бумажный платочек, тюбик блеска для губ и упаковку мятных конфет «Polo». Все это Мелоди подержала немного на ладони, задумчиво глядя на вынутые предметы. Куда, интересно, ходила мама, когда покупала эти конфеты? Когда последний раз вытерла нос этим платком и когда последний раз намазала губы этим блеском?

Под одеждой, которая, помимо того, включала в себя полный гарнитур нижнего белья от «Marks & Spencer» и пару серо-желтых носков с дырками на пятках, лежала дорожная косметичка в цветочек, в которой оказался флакон дезодоранта, тюбик зубной пасты «Crest», бирюзовая, довольно потрепанная, зубная щетка, пилка для ногтей темно-терракотового цвета и деревянная щетка для волос с застрявшими в ней волнистыми каштановыми волосами. И, наконец, на самом дне коробки обнаружился большой конверт из манильской бумаги. Вскрыв его, Мелоди высыпала его содержимое на кровать.

Там были три маленьких конвертика. Один – с написанным сверху именем Романи, другой – с именем Эмбер, а третий – с ее именем, Мелоди, выведенным таким знакомым, аккуратным почерком. Мелоди охватил трепет взволнованного ожидания – подобный тому радостному предвкушению, с каким в детстве разворачиваешь подарки. Что она там найдет? Пряди волос? Или первые выпавшие зубки? Или письмо со словами нежной материнской любви?

Мелоди не могла даже решить, какой конверт вскрыть первым. Лучше с именем Эмбер, решила она наконец. Той, по крайней мере, не существовало в реальности. Мелоди отодрала запечатывавший его клеевой клапан и дрожащими пальцами вынула содержимое: вырезанную из газеты фотографию Эдварда Томаса Мэйсона, розовые пинеточки и прядку каштановых волос, приклеенную скотчем к кусочку плотной бумаги.