На Катрионе было платье из черного бархата с глубоким вырезом и длинными рукавами, отороченными кружевами цвета сливок. На полной груди лежал клетчатый плед цветов клана Хепберна, закрепленный на плече золотой пряжкой с изумрудом в центре. В ложбинке между великолепными полушариями покоилась подвеска с золотым львом – гербом Хепберна, подаренным ей Ботвеллом.

– Полагаешь, король будет недоволен, если я продемонстрирую, кому принадлежит мое сердце? – спросила Кэт с вызовом.

– Черт возьми, конечно! И ты прекрасно знаешь! Вряд ли ты чего-нибудь этим добьешься – скорее наоборот.

– Но мне нечего терять, ведь он уже и так все отобрал у меня.

Лорд Хоум только покачал головой: разумные доводы она уже не воспринимала. Вместо бесполезных слов он протянул ей кубок с вином.

– Выпей это, милая: в сражении, которое предстоит выдержать, тебе понадобятся силы.

Час спустя он наконец освободился от возложенного на него бремени – паж, присланный из дворца, проводил графиню Гленкирк в рабочий кабинет короля.

Джеймс Стюарт не потрудился даже переодеться: так и предстал перед Катрионой в халате до пола, надетом поверх шелковой ночной рубашки. Она склонилась в реверансе, потом выпрямилась и твердо посмотрела ему в лицо. Глубоко посаженные янтарные глаза короля быстро осмотрели каждый дюйм ее тела, а затем он холодно произнес:

– Мне не нравится ваш туалет, мадам.

– Я ношу траур, сир.

– По кому?

– По самой себе, – ледяным тоном произнесла Кэт. – Вчера я умерла.

– Вы ведете себя непозволительно вызывающе, мадам, и должны быть сурово наказаны за своеволие.

Катриона резко рассмеялась.

– Так значит, ваше величество, быть вашей любовницей вполне позволительно, а быть любовницей лорда Ботвелла – это совершенно недопустимо. Ведь дело обстоит именно так?

– Я любил тебя, – негромко произнес Джеймс.

– Да не было никакой любви! Вы вожделели меня! – бросила она резко. – И даже когда эта милая девочка, королева, стала вашей супругой, вы не стали вести себя достойно, хотя и понимали, что такое поведение создаст лишь проблемы. Я умоляла вас не разрушать мой брак с Патриком Лесли, но когда он застал меня в ваших грязных объятиях, вы поступили и вовсе мерзко. Но я благодарна вам за то, что, спасаясь от вашей жестокости, нашла спасение у Френсиса Хепберна. Он стоит тысяч таких, как вы. И пусть вы нас разлучили, нашу любовь не разрушит даже смерть. Мое мертвое тело здесь, а душа – там, с ним.

И она гордо отвернулась от него.

Король, совершенно обескураженный яростью, с которой были сказаны эти слова, промямлил, впервые назвав ее просто по имени: