— Мам, ну… — Чарушина подошла и легонько толкнула ее в спину. — Добро пожаловать!
— Ты папин стол оставила? — прошептала мать.
— Он удобный. И родной…
— И стол, и стул! — заметил Рур. — Давай, Наденька, бутылку. Заинька, что ты нам вкусненького принесла?
— Борцоки[7] и бёрики[8]! — звонко огласила Зая. — Вам понравится!
— Еще бы! Я из твоих рук, Заинька, все что угодно съем! Чудо, а не девушка! — сказал Рур. — Впрочем, о чем это я? Самые чудесные девушки сейчас все здесь, в этой комнате! Так, нам нужны еще стулья! Я сейчас все устрою.
— Тебе нравится? — спросила Надя, обнимая мать за плечи.
— Нравится, Надя. — Ольга Аркадьевна посмотрела ей в глаза. — Как ты себя чувствуешь?
— Я чувствую себя отлично, — ответила Надя и погладила плоский еще животик.
— Я не об этом… — понизила голос Ольга Аркадьевна. — Ты же понимаешь, что Павел не виноват. То есть, виноват, но это же такая мелочь! Он всегда старался предупредить каждое твое желание!
— Мам, ты же знаешь, кто думает
Ольга Аркадьевна вздохнула и развела руками:
— Я провела там прекрасное время. Отдохнула, загорела, надышалась морским воздухом… — Приятную улыбку сменили нахмуренные брови. — Наслаждалась покоем, пока моя дочь едва не погибла здесь! Нет, все, никаких домиков больше! Есть дача, квартира, замечательные соседи! Проживем! И Павел избавится от кредитов… Ты приняла верное решение. Если что, мы можем и дачу продать. У Рура прекрасный участок для отдыха, так что…
— Павел отказывается брать деньги, мам, — насупилась Надя. — Я перевела их на его счет. Но он упирается.
Ольга Аркадьевна потерла подбородок и отвела взгляд:
— И кто бы сомневался? Я люблю Павла, дочка. И Коля его любил. Мы мечтали о том, чтобы вы были вместе. А теперь получается, что если ты решишь быть с…
— Мам, не продолжай. Это мое дело, и только мне решать, как быть и с кем быть.
— Конечно! Но ты ему ничего не сказала об этом… — Ольга Аркадьевна приложила ладонь к Надиному животу: — Ладно. Как бы там ни было, а теленочек-то все равно наш будет!