Сегодня всё было не так. Когда выехали не просто за город в частный сектор, а далеко за его пределы, запахло сомнительной авантюрой. Несмотря на то, что последние встречи с Мироном взбесили, я не собиралась вредничать и даже выяснять о его связях с другими женщинами, например с Викторией: избрала другую тактику – быть наизануднейшей тихоней, на крайний случай немного взбодрить сарказмом, и только. Ни к чему было распалять азарт, ещё подумал бы, что ревную… Хотя до ужаса было любопытно, почему эта блондинка демонстрировала ему бикини, а не занималась работой, для которой её пригласили.

Но, как только приехали на «президентскую дачу», где всё, начиная с кованых ворот, двора, мощённого чёрным камнем с белыми прожилками, участка с изысканными альпийскими горками, идеальным газоном, ассиметричными рядами ухоженных кустарников, заканчивая огромным кирпичным домом с мансардой, пышет безупречностью и баснословными вложениями, решительность смыло под натиском ощущения своей ничтожности.

Его друзья приехали на природу, на шашлык, сидели у очага вроде бы в простых джинсах, теннисках и кроссовках, но выглядели так, словно только из салона красоты: волосок к волоску, ноготок к ноготку, кожа светилась здоровьем, в движениях и жестах неспешность и величие монархов. В том числе и у мужчин. И я – с пушащимся хвостом, без маникюра и косметики, в бананах, майке и кедах, которым, очевидно, нужна, химчистка. Чистенькая вроде, но это как суперэконом против бизнес-класса.

Я всегда в боевой готовности на своей или нейтральной территории, но, оказавшись в обстановке полного морального подавления, как бетонной стеной была размазана по асфальту. Пришлось собрать все силы и придушить самолюбие. Особенно когда каждый норовил указать сверчку его шесток… – тонко, не подкопаешься.

Что Мирон хотел сделать, выставив меня напоказ друзьям? Они явно знали обо мне больше, чем диктовали приличия. Не получил желаемого, так напоследок решил показать, что и не место мне среди таких, как он? Может, и не отдавал себе отчёта, но ведь вся человеческая суть чаще и проявляется неосознанно, минуя, так сказать, ловушки морального цензора, чтобы не казаться себе плохим парнем.

Я всегда не просто знала, а видела, какая между нами разница, но так, как сегодня, не испытывала её на себе никогда. Одно дело крутить в мыслях вполне обоснованные выводы, а другое – ясно ощущать, как выдавливают из мира, в котором для тебя нет места.

Алёна с её подковырками и неприкрытым высокомерием, мужчины с оценивающей снисходительной внимательностью, Михаил, который вроде свой парень, да тоже из их стаи: с навязчивым юмором сглаживал острые углы, будто я нуждалась в такой медвежьей услуге. Молчаливый Мирон – наблюдающий и что-то замышляющий… Я совсем притихла, не хотелось играть по их правилам и тратить время на установление своих.