Подъехав к их дому, припарковался, как обычно, подальше. Сердце начало свою собственную гонку в груди. Позвонил и отошёл от двери. Через минуту этот хмырь показался.

— Что ты здесь забыл? — зарычал на меня.

Свою душу я здесь забыл, ублюдок.

Оценивающе посмотрел на него. А я неплохо приложил его, фингал под глазом, нос опух, губа рассечена. Но всё же хотелось отметелить его от души, вместо боксёрской груши.

— Где она? Ей надо быть в больнице, — ни хрена не ответил я, красавчик, прислонившись к перилам.

— Это я решаю, что ей надо, — оскалилась гиена.

— Серьёзно?! Уверен? Не надоело играть в полководца? Хотя у них честь была, а у тебя что?! Ты в курсе, что твои деяния теперь станут достоянием общественности? — ухмыльнулся, скрестив руки на груди.

Я его не боялся, поэтому решил поиграть на его нервах и страхе.

— Ты сосунок! — угрожающе прошипел он, закрыв за собой дверь и встав напротив меня. — У тебя молоко на губах не обсохло, чтобы со мной в таком тоне разговаривать.

— Думаешь, ты в состоянии напугать меня?! Это на Джойс может повлиять, но не на меня, — адреналин пробежал по венам.

— Ты не увидишь больше мою дочь, — сделал шаг ко мне, широко расставив ноги. Я был с ним почти одного роста, но в весовой категории он мне проигрывал.

— Ошибаешься. Я сделаю так, что все узнают, как ты истязаешь свою дочь. Так же я добьюсь того, что это ты её больше не увидишь, — обозначил свою позицию.

И не шутил. Я не собирался давать заднюю, хватит.

— У тебя ничего не выйдет. Джойс больше никогда не выйдет на улицу. Она будет под моим надзором, — рычал на меня.

— Слушай, надзиратель хренов, если не хочешь проблем с законом, не делай свою дочь пленницей. В последний раз предупреждаю, отпусти её по-хорошему. Если на её теле появился хоть один новый синяк, то ты не жилец. А теперь позови её сюда, ей необходимо в больницу, — уверенно произнёс в его насмешливое выражения лица.

— Да кто ты такой?! — взревел он и схватил меня за ворот футболки. Вопросительно выгнув бровь, посмотрел на него. Но телом даже не шелохнулся. — Моя дочь будет жить только со мной. А ты сейчас же уйдёшь отсюда. Я тебя засажу за решётку. Ты будешь гнить за изнасилование и нападение.

— Уверен? — ухмыльнулся в его рожу. — А чего же ты тогда не скажешь копам, откуда побои у твоей дочери?! Что, ссыкотно, да?! Не хочется сидеть в камере?! Не хочется отбиваться от других заключённых?! Да ты грёбаный трус! Можешь только хрупкую девочку обижать и унижать! Да она малышка беззащитная, а ты почти двухметровый лоб бьёшь её дубинкой! Ты совсем мозги потерял или тебе их в принципе забыли в голову положить?! Ты думаешь тебе сойдёт это с рук?! Не в мою смену. Я не позволю обижать эту девочку. Мне глубоко насрать в какой родственной связи ты состоишь с ней. Мне ещё больше насрать на то, каким образом ты манипулируешь ей и вашей семьёй. Но мне не насрать на Джойс. А когда мне не насрать, я делаю всё и ещё чуть-чуть. Так что зря ты обидел её, очень зря. Ты можешь запугать кого угодно, но не меня, — уверенным тоном ответил ему, не сводя с него взгляда.