Элизабет смотрела на кольцо, не вмешиваясь в разговор. Неописуемое волнение охватило ее, когда Леа запела первый куплет на родном наречии. Смысла Элизабет не понимала, но теплый, сладкий тембр голоса подруги будоражил душу, пробуждал ностальгию по ушедшим дням — времени, когда она каждое утро прибегала к Жюстену в конюшню и они вместе катались по полям, вдоль реки — всюду.

— Ты плачешь? — встревожился Анри.

— Это так красиво! — тихонько отвечала Элизабет.

Он вежливо кивнул, взял ее за руку. Леа получила свою долю аплодисментов и, смеясь, раскланялась. Мейбл рассыпалась в комплиментах, Эдвард — тоже. А Элизабет и вовсе подбежала и расцеловала ее.

Норма, которая так и не посмела сесть за большой стол, смахнула слезу и тихонько выскользнула из столовой: пора готовить чай и кофе.

— Моя ненаглядная невеста, — шепнул Анри, когда Элизабет вернулась и села рядом, — мы забыли поцеловаться!

— Только не перед Антонэном и дядей Жаном, — так же шепотом отвечала молодая женщина. — Чуть позже, Анри! А вот потанцуем непременно. Идем в гостиную, там граммофон. Па, поставь, пожалуйста, диск с венскими вальсами!

— Сейчас, Лисбет. Буду рад с тобой повальсировать.

Луизон и Агата с тревогой наблюдали за отцом. Оба чувствовали, что ему не по себе, — и были правы. Анри заметил их настороженные взгляды. Ободряюще улыбнулся. Дело в том, что танцор из нашего беррийца был никудышный…

Элизабет встала. Ей не сиделось на месте, ее смущало кольцо, а еще было стыдно, что отказала Анри в поцелуе. Она постояла немного возле открытого окна, потом побежала в кухню. Норма посмотрела на нее с беспокойством.

— Простите, мэм, кофе готов, а вот чай — нет. Я стараюсь, как могу.

— Я не за этим, Норма! Я какая-то взвинченная и с большим удовольствием пошла бы побродить в Сентрал-парке. Нужно было организовать общую прогулку. Я уже попросила па поставить музыку, но танцевать почему-то перехотелось.

— Приезд дяди-француза так вас взбудоражил, — предположила молодая домоправительница. — Это нормально, он ведь приехал издалека!

— Да, и я жалею, что дала ему уйти. Иногда я бываю такой глупой… Хотя, если честно, я боялась, что Анри начнет расспрашивать. Я ничего ему не рассказывала про свою жизнь во Франции.

— Это можно наверстать в любую минуту, Лисбет. А, хозяин включил граммофон! Идите скорее в гостиную и не терзайтесь так, сегодня ведь ваша помолвка!

— Ваша правда, Норма!

Эдвард Вулворт, несмотря на свои пятьдесят шесть лет, покружил в вальсе и Элизабет, и Леа, и Миранду, и даже Бонни, как та ни отбивалась. Анри признал, что танцует плохо, и никто не потребовал от него доказательств обратного.