«Месяц, два — и она узнала бы, что я жив! — говорил он себе иногда, поддаваясь опасной тоске.

Однако по натуре Жан был человеком любящим, благодарным: Жермен вышла за него, и, ценя ее доброту и неустанные заботы о нем, он отвечал ей тем же. Ночью она стонала под его ласками, а потом утирала слезы счастья.

Ветер носил опавшие листья, пахло дождем. Жан поправил капюшон плаща, надвинул его на лоб, проверил, заперт ли сарай, подобрал с земли какую-то железку и вдруг услышал:

— Эй, добрый человек! Подскажите, это ферма Шабенов?

Голос показался ему поразительно знакомым. Жан вздрогнул, огляделся по сторонам. На дороге стоял мужчина — высокий, худой, с чуть сгорбленной спиной. Из-под черной шляпы выбилось несколько седых прядей. В руке у него была трость.

— Базиль! — вскричал Жан, перебегая через двор.

На его крик вышли Жермен с Норбером. Они стояли и смотрели, как Жан порывисто обнимает незнакомца.

— Базиль, я уже не надеялся, что ты приедешь! — шепнул Жан. — Значит, все-таки получил мое письмо? Погоди-ка, дай вспомнить… Я отправил его больше года тому назад! Сначала беспокоился, ждал, а потом решил, что у тебя полно своих забот.

— Ну что ты, мой мальчик! Когда я его получил, думал, у меня сердце разорвется… Как же я рад видеть тебя живым и здоровым, Жан! Ты предупредил хозяина, что я приеду?

— Нет, ждал, когда напишешь. А ты взял и приехал!

Жермен, все еще с кухонным полотенцем в руке, направилась к ним. В этих краях не было никого, с кем Жан мог бы так радушно здороваться. Сияя улыбкой, Жан воскликнул:

— Милая, подойди, я вас познакомлю! Это мой… дед! Я написал ему после свадьбы, и вот он приехал! Без предупреждения, хотел сделать нам сюрприз!

Базиль Дрюжон и глазом не моргнул. Наверняка Жан знает, что делает. Он, разумеется, не рассказывает всем и каждому о своем прошлом… Жермен, раскрасневшись от смущения, громко чмокнула гостя сначала в одну щеку, потом в другую.

Час спустя сидр уже лился рекой, и закуска была знатная — террин из заячьего мяса, обложенный ломтиками сала. Норбер рассказывал о местных дрязгах, которых в окрестностях Вира[37] хватало, Базиль — о баррикадах на парижских улицах тридцатилетней давности. При этом оба старика курили. Жермен, улыбаясь, слушала, а Жан радовался, гордый как петух. У него было ощущение, что теперь вся его семья в сборе.

На следующее утро тесть с Жермен в повозке отправились на ярмарку в соседний городок Сен-Север. Базиль не стал терять времени даром.

— А что же Клер? — спросил он. — Когда она вышла за Жиро-младшего, я понял, что больше не могу жить по соседству с мельницей. Ты говорил, что написал ей… Какое это было для нее потрясение!