Вскоре супруги повернули коней и поскакали к мельнице. Клер ощутила особенный аромат, присущий местным скалам, — смесь запахов мела, самшита и прохладной воды, и на глаза моментально навернулись слезы. Фредерик не спускал с нее глаз. Вид у него был мрачный, и к разговорам он явно не был расположен, а тут вдруг знаком попросил ее остановиться.

— Клер, мне нужно кое-что вам сказать!

— Я вас слушаю.

— Вчера по моей просьбе приезжал нотариус, мэтр Керан. Я изменил завещание. Если вы не родите мне детей и в случае моей преждевременной кончины поместье Понриан отойдет моему брату Бертрану и его потомкам. Также я упразднил вашу ренту.

Молодая женщина нахмурилась, однако новость она восприняла с искренним безразличием.

— Очень хорошо, — просто отвечала она. — Но почему вы решили сообщить мне об этом сегодня утром? Вы молоды и в добром здравии, в чем я имела возможность убедиться!

Фредерик раздраженно фыркнул, схватил Сириуса за уздечку, дабы принудить коня с всадницей приблизиться.

— Дениз, это несчастное создание с травмированным мозгом, со дня на день умрет. Отпадет необходимость заботиться о ее благополучии. Клер, если бы я взял вас девственницей и вы хоть чуточку были бы в меня влюблены, все было бы по-другому! Я не могу простить вас, сколько ни пытался. А еще я защищаю состояние своей семьи от алчности вашей кузины и ее мужа, этого Данкура, который злоупотребляет вашей щедростью.

— Я же сказала, вы все сделали правильно! — спокойно отвечала Клер. — Но может статься, что я умру первой.

— Что касается Матье, я положил на его имя персональный депозит, на оплату его обучения. Я не хочу вредить мальчику.

Фредерик отпустил уздечку. Сириус отошел, и Клер пустила его рысью.

«Знал бы он, как мало меня интересуют его деньги, поместье, вся эта роскошь и красивые платья! — подумала она. — Я была бы счастливее в хижине с Жаном! Мы держали бы козу ради молока, засадили бы огород картошкой, а вместо чая пили настой из луговых трав!»

Она печально улыбнулась. То были всего лишь запретные мечты. Жан покоился на дне океана.

* * *

Этьенетта как раз усаживала Николя на высокий детский стульчик, изготовленный по заказу Колена деревенским столяром. На бывшей служанке было старое платье Ортанс Руа, которое она перешила по себе. Чепец и сабо она давно забросила: теперь — только собранные в высокий пучок волосы и кожаные ботинки. Платье туго облегало округлившиеся груди и уже не столь тонкую талию.

— Сейчас покормим моего мальчика кашкой! — радостно ворковала она под ледяным взглядом Бертий.

— Не вздумай его раскармливать, — посоветовала калека. — Он ведь еще не просил кушать. Подожди, пока проголодается!