Кобылку так и не переименовали. Ее кличка даже стала источником шуток в разговорах между Элизабет и Жюстеном: смешно было приказывать лошади, представляя на ее месте американскую кузину, особенно это касалось некоторых команд.

- Сделай-ка еще кружок галопом, мое дорогое дитя, и прошу, держи хлыст как положено! - попросил Ларош.

- Если вы останетесь довольны моими успехами, вы позволите мне сегодня после обеда выехать на прогулку? - с некоторым вызовом спросила Элизабет. - Разумеется, в сопровождении Жюстена.

- Никаких прогулок! - отрезал Гуго Ларош. - Когда ты научишься скакать не только по мощеной дороге, я сам буду тебя сопровождать. Но пока ты едва держишься в седле. Своей матери ты в подметки не годишься!

- Ричард, не слишком ли ты резок? - нахмурилась Адела. - Внучка так старается, лишь бы заслужить твое одобрение, а в ответ получает грубость!

Чтобы не присутствовать при новой размолвке господ, Жюстен быстрым шагом направился к конюшне. Голос Элизабет, дрожащий от возмущения, заставил его остановиться.

- Вы злой и несправедливый, дедушка, и постоянно в дурном настроении! - выкрикнула она. - И я знаю причину!

Все потому, что мы с бабушкой, по вашему мнению, слишком часто ездим в Монтиньяк на мельницу. Но у меня там тоже родственники! И это не мешает мне послушно исполнять все, что вы требуете. Мне пришлось присутствовать на трех скучных балах, где все на меня смотрели как на диковинную зверушку и насмехались, потому что я, как выяснилось, недостаточно хорошо вальсирую. Я объехала с вами все виноградники поместья, выслушала все ваши пространные пояснения и очень стараюсь побыстрее освоить верховую езду! А теперь скажите, к чему все эти уроки, если мне позволено будет кататься исключительно в парке, как какой-то узнице!

В гневе Элизабет резко дернула поводья. Перль ударила копытом в землю, удивленная неожиданной жестокостью своей наездницы.

- Немедленно слезь с лошади! - крикнул Гуго Ларош. - Ты делаешь ей больно!

Подбежал Жюстен. Адела, которая была очень бледна, попыталась урезонить супруга. Тот уже успел войти внутрь загородки.

- Угомонись, Гуго! - взмолилась она.

- Угомонюсь, когда добьюсь послушания! - рыкнул Ларош. - Элизабет, я приказываю тебе спешиться! Повинуйся!

- Нет! - ответила девушка, заставляя кобылу попятиться.

Ни Адела, ни Жюстен не смогли бы предотвратить того, что за этим последовало. Ларош выхватил у внучки хлыст и ударил ее им по левой щиколотке. Удар, смягченный плотной тканью юбки и сапожком, привел Элизабет в неописуемую ярость.

Хозяин замка угрожающе воззрился на нее. Но не свою внучку он сейчас видел - такую красивую, верхом на лошади. Синие глаза, сердито смотревшие на него, вдруг приобрели зеленоватый отлив, а каштановые волосы, собранные в узел на затылке, показались ему белокурыми… Вот также когда-то противилась ему Катрин, его единственное дитя, а он - он совершенно терял голову.